Песню эту для них подобрал именно я. Поют они ее конечно на русском языке, но думаю, что со временем найдется у них талантливый хлопец, который переложит ее на родной для них ханьский язык. Пусть она вдохновляет их на подвиги. Тем более, что она им очень нравится.
А вот тут я внес изменения в оригинальный текст. Оно правильно: незачем издеваться над святой идеей! Нельзя этим ребятам сомневаться в собственной правоте. Не будет сомнений — придет успех. Не будет сомнений — значит они будут за идею и скудный паек выполнять то, что им прикажут. И не только выполнять, но и остальных вести за собой на верную смерть.
И тут внесено изменение. Потому что здешним китайцам не понять: зачем им топать до далекой Москвы? Да и дурные мысли не стоит им в головы закладывать. Пусть мечтают дойти до Янцзы. А пока они до нее идут, я под шумок обделаю свои дела в Корее.
Рота прошла мимо, так и не заметив меня, стоящего вместе с конем за зимними ёлками. Вскочив в седло, я продолжил свою утреннюю прогулку, продолжая размышлять о своем. А думал я не только о делах на Дальнем Востоке. Свои российские проблемы тоже не давали мне покоя. Ну например, проблемы нашего студенчества. И снова вспоминаю дело Александра Ульянова. За него и его сестру подавал прошение их родственник — кандидат Университета Матвей Песковский. Между тем, заверения родственника Песковского, что Саша и Аня Ульяновы — хорошие и примерные молодые люди, были на тот момент ну совсем неуместны. Слова Песковского о том, что Ульянов — очень дельный начинающий ученый, в документе подчеркнуты синим карандашом, а на полях Дурново приписал: "Для приготовления динамита!" В Департаменте Полиции уже успели выяснить, что делал бомбы именно этот толковый студент. А сестра его, "барышня совершенно чуждая всего того, что может шокировать девушку", была в курсе, и ее это, видимо, как ни странно, ничуть не шокировало. Видимо, девушку этой эпохи могло шокировать нечто, касающееся отношений полов, а вот динамит — ничуть. Что в нем такого неприличного?
Какой-то странный мирок, в котором студентам вроде как и заняться больше нечем, кроме как бомбами. И ведь эти люди не были тупыми неудачниками, которые с большого горя занялись террором. Для них террор был отнюдь не единственным способом самовыражения. Тот же Александр Ульянов входил в научно-литературное общество при университете, о его возможностях как ученого говорит не только завоеванная им золотая медаль, которую он использовал весьма своеобразно: на вырученные от продажи медали деньги за границу бежал его ближайший друг Орест Говорухин, ставший в Болгарии первым профессором русской литературы Софийского университета. Человек, с которым Александр Ульянов изготовлял бомбу, Иосиф Лукашевич, впоследствии профессор химии в Вильно после освобождения.
В записной книжке Александра Ульянова был найден адрес человека, на квартире которого изготовлял бомбы в Петербурге. И чей вы думаете адрес? Бронислава Пилсудского, брата будущего "Начальника Польского государства!" Кстати, брат будущего маршала Польши станет впоследствии очень знаменитым этнографом на Дальнем Востоке в начале 20-го века.
Всего одна группа, но какая показательная! Будущие ученые, занимаются террором. И это только начало. Их будет таких много. Но дело не только в них. Террористы нуждаются в общественной поддержке, моральной и материальной. Им необходима питательная среда. В Российской империи конца 19 столетия такая среда, охотно и щедро питавшая и революционеров вообще, и их террористическое крыло в частности, имелась.
И толку плодить университеты, если они воспитывают не столько нужных стране специалистов, сколько её врагов? Я нисколько на этот счет не заблуждаюсь. Год новой жизни в этом мире, убедил меня в том, что большая часть населения Российской империи её ненавидят. Ненавидят не только национальные меньшинства. Россию давно ненавидит правящая верхушка и интеллигенция. Но самое страшное было то, что её начал ненавидеть простой народ. А вы как думали, люди от большой любви к своей стране начали идти к братоубийству? Как раз от ненависти. И если ничего не менять, то от ненависти до любви будет вовсе не один шаг. Менять старые порядки я обязательно буду и начну прямо после Рождества. Первые изменения ощутят на себе именно студенты со своими профессорами.