— Господа! Не хочу даже спорить на эту тему. Для меня вопрос стоит очень просто: Россия должна заранее произвести сто миллионов пар обуви военного образца. Чтобы вам не казалось, что это приведет к устройству гигантского количества складов, напоминаю о том, что 65 % нашего населения обуты в лапти. Пока у нас мирное время, недавно образованный мной "Военторг" будет продавать эту обувь тем, кто пожелает её приобрести. Мне кажется, что мастеровые и крестьяне не откажутся носить добротную обувь армейского образца.
— Но столько сапог…
— Ботинок, полковник! Только ботинок! Армия только сейчас будет щеголять в сапогах. Во время войны солдат будет носить более дешёвые ботинки.
Я настаивал на этом, помня про то, что резервисты — публика своеобразная. "Линкор пропью, но флот не опозорю!" И во время Первой Мировой войны, направляемое на фронт маршевое пополнение успешно меняло обувь и форму на деревенский самогон. К фронту иной раз доводили целые батальоны босых и в одном исподнем солдат. Зато в тылу все щеголяли в солдатских ботинках.
И потому я кредитую развитие лёгкой промышленности. Я не зацикливаюсь на одних солдатских ботинках. Если фабрикант хочет выпускать модельную обувь — ради бога, выпускай! Я требую лишь одного: когда настанет "День М" — начинай обувать армию! А ещё меня интересует нижнее бельё для солдата. В мирное время ты можешь шить кружевные женские панталоны, но в военное время я потребую с тебя мужские кальсоны. И так по всем позициям. Шанцевый инструмент установленного образца — что может быть проще? Но именно его не хватало нашей армии после начала войны. А ведь все это можно выпускать и успешно реализовывать в мирное время. Суметь выпустить много дешёвой обуви — значит лишить крестьянских детей босоногого детства и уничтожить Россию Лапотную! Я понимаю простую вещь: имеющегося в Российской Империи поголовья скота может не хватить для решения этой задачи. В моём времени эту задачу решили разработкой и внедрением в обувное производство искусственных материалов. Так и здесь по-другому не выйдет, Менделеевскую премию тому, кто создаст кирзу!
— Ваше императорское величество! Но если армии достанется малая часть производимого имущества, то зачем Военному Министерству проявлять об этом заботу?
— Господа! Будучи офицерами генерального штаба, вы одновременно являетесь представителями органа военной диктатуры. Не только в собственных глазах. Деловые люди это тоже должны ясно понимать. И чем раньше они это поймут, тем успешней будут вести свои дела. Мне важна готовность нашей промышленности, немедленно, по свистку переходить на снабжение отмобилизованной армии всем необходимым для войны. А чего и сколько необходимо, они узнать могут только у вас!
Не забываю и про высокие технологии. Хотя высокими их называть смешно. Планируя выпуск алюминия, я вовсе не собирался его немедленно пустить на строительство летательных аппаратов. До этого мы ещё не доросли. Но вот наладить выпуск солдатских котелков, фляжек, кружек и ложек — дело нужное уже сейчас. И опять расчет: нужное солдату, наверняка захочет иметь в своем хозяйстве и штатский человек.
Всё это должен производить частный сектор, дрессировка которого мной уже начата. А началась она после прекращения беспорядков в столице, вызванных "Промышленной войной". Объявив, что виновные в беспорядках являются сами фабриканты, я одними словами тогда не ограничился. Сперва полиция загребла этих господ в кутузку. Там, испытав на себе грубость обращения как со стороны нижних чинов полиции, так и сидящих вместе с ними представителей подонков общества, горе-дельцы много над чем подумали. После этого они попали к вежливым ребятам из "конторы" Зубатова, которые им и объяснили как нужно вести свои дела. А как их стоит вести? То, что объясняли фабрикантам чины из Отдела Социальных Технологий, было необычным для этого времени, но широко применялось во времена Сталина. Про это мне перед заброской в прошлое рассказали мои наставники:
"Если вы считаете, что большевики прогнали капиталистов всех и сразу, то вы ошибаетесь. Не всех, и не сразу, и не всегда прогоняли. Иногда просили остаться. "Красногвардейская атака на капитал" (ленинское определение) привела к тому, что порядка 65 % частных промышленных предприятий перешла в общественную собственность, что доставило немалый геморрой советскому правительству. В.И. Ленин, даже уговаривал рабочих сбавить обороты. Во-первых, часть предприятий принадлежала иностранным собственникам, и ссориться с ними, было некстати. Эти предприятия сдали в концессию и позже выкупили. Во-вторых, не все капиталисты были против Советской власти. Странного в этом ничего нет. Согласившись на то, что придется терпеть на своем предприятии партком и профком, владельцы фабрик получили две выгоды: отсутствие забастовок и гарантированный сбыт производимой продукции. Правда, пришлось согласиться с некоторыми ограничениями. В основном, они касались того, как владельцы распоряжаются полученной прибылью. Тем не менее, это не вызывало у советских буржуев раздражения. Просто это были люди, любящие свое дело. По оговоренным заранее нормативам, они вкладывали в развитие производства и социальные льготы большую часть прибыли. Да, они не могли потратить свои капиталы на чрезмерную роскошь, проигрывать в Монако крупные суммы денег, вывозить капиталы за рубеж. Но людям их склада это было не нужно. У них было хорошее жилье, они отдыхали в Крыму и на Кавказе, их семьи хорошо одевались и питались. Что еще нужно разумному человеку? А куда эти предприятия подевались? Да нет в этом секрета. Схема экспроприации была проста. Владельцу фабрики спускают план выпуска продукции, вдвое превышающий возможности предприятия. Обалдевший хозяин начинает протестовать. Происходит диалог следующего порядка: