Что бы сделал хороший муж, который волнуется о своей супруге? Стал бы перебирать варианты, куда она могла подеваться. Вещи Веры Васильевны остались дома, но просто потому, что мне было противно их забирать. Да и к чему будущему офисному сотруднику растянутые домашние треники или футболки оверсайз? Захочет — купит себе новые, благо деньги есть, и потом появятся ещё. Но мы сейчас о другом…
Итак, поиски жены. Можно позвонить подруге, но какой, если у Веры их попросту нет? Следующей в этом списке будет мать Веры Васильевны, но и тут облом. Оказывается, нерадивая дочь общается теперь кратко, исключительно по делу и раз в две недели. Неблагодарная какая! Ты уж поговори там с нею, Роденька, а то совсем от рук отбилась. Куда подевалась? Не знаю, косатик…
Дальше настанет черёд домашнего сейфа с документами, и Вериных там, разумеется, не будет. Зато обнаружится заявление о разводе в бумажном виде, и несколько специально оставленных на виду договоров с иностранными банками. Нет, с ними всё в порядке, но это зрелище просто обязано навести мужчину на определённые мысли и полезть проверять счета через интернет-банк. А уже там он недостачу обнаружит однозначно — не зря Стас подключал к этому вопросу друзей-хакеров.
Интересно, ему уже позвонили с работы? Что-то в духе «Родион, ты охренел там совсем?! Как можно было так опозорить нас перед деловыми партнёрами? Они же всеми руками и ногами всегда ратовали за семейный ценности, так какого, мать твою, чёрта ты не скрываешь свои похождения?». Уволят его или нет — вопрос открытый, но от «кормушки» отлучат однозначно.
— Ещё чаю? — Стас прерывает мои мысли. Видимо, уж слишком глубоко я в них ушла.
— Сколько можно? — провожу наманикюренным пальчиком по ободку кружки. Красивое зрелище… — Лучше скажи, что там с деньгами этого субъекта.
— Ещё с утра закончили все переводы. Ты очень облегчила нам задачу тем, что предоставила все пароли. Поделил всё по-честному, так как ни один суд бы не сделал. Правда сомневаюсь, что супруг Веры Васильевны сможет воспользоваться своею половиной до того, как этот источник засечёт налоговая и арестует счета, но для клиентки это роли играть не должно, — я кивнула, соглашаясь с начальником. — Нам оставил наш двойной тариф, за скорость, — озорная улыбка во все тридцать два, — а остаток нашей клиентке. Там вообще немало, хочу тебе сказать.
— Ну вот и ладненько.
Мы молча допили чай и прошли в отсек, где находятся капсулы. Вроде бы уже не в первый раз смотрю на своё тело со стороны, но никак не привыкну. И к тому, что это всё реально — тоже. Всё-таки Стас хоть и забывчивый оболтус, но гений.
— Уверена, что муж клиентки не станет искать её в ближайшие дни? — всё же уточняет у меня шеф. — Ей бы пока посидеть спокойно, привыкнуть заново к своему телу, а не скрываться от этого психа-изменника…
— Сегодня и завтра у него такая каша в голове будет, что явно не до Веры. Любовница сбежала, на работе нагоняй, иностранные счета прохудились… А в понедельник должны позвонить из налоговой, по поводу отмывания денег. Минимум дней пять всё это разгребать будет. И даже если потом и встретятся, это будет уже не тот Родион, которого Вера Васильевна помнила. Да и влюблялась она в другого мужчину.
— Значит, стандартная схема, да? — хмыкнув, поинтересовался Стасик.
— Ничего не меняется, — я пожала плечами. — Мужчине нужен крепкий тыл, чтобы было куда и к кому возвращаться после работы. Родион — он ведь не просто хомячок-повторюшка, который слепо следует за друзьями-товарищами. Он зависим от чужого мнения так сильно, что и представить себе страшно. Ему необходимо чувствовать себя нужным, добрым и щедрым, даже если это и неправда, так же сильно, как наркоману — доза морфия. А прямо сейчас его лишили наркотика по всем фронтам: жена, любовница, сын, работа. Никому не нужный и брошенный мужчина — вот кого я с утра оставила дома у нашей клиентки. Вообще, изначально планировала оставить Родиону письмо и всё подробно расписать, а потом подумала — нафига? Самое ужасное, что может случиться в жизни этого мужчины — стать никому не нужным, и именно это я ему и организовала.
— Но пройдёт время, и он поднимется с колен. Вполне возможно, даже женится снова, а может и ещё раз захочет вести двойную жизнь.
— То, что решит начать всё заново — это даже не обсуждается, — согласилась я. — Пускай начинает, тем более, ему даже тридцати пяти пока нет. Пусть женится — это вполне естественно. Особенно если подлечит что там у него, раз не мог иметь детей. А будет он опять гулять или нет, меня волнует мало. И клиентку нашу тоже вряд ли станет волновать — это будет уже не её забота, а кармическим палачом станет его новая жена.
Мы помолчали со Стасом, ещё какое-то время просто разглядывая моё тело за стеклом капсулы.
— Как там… — я не рискнула произнести это вслух, — оно?
— Мы же вроде договаривались не обсуждать такие темы до обмена телами.
Взгляд начальника был полон укоризны, и я его прекрасно понимала. Для него это всё и без того было неловко, а тут ещё и говорить такое в глаза словно бы постороннему человеку…
— Ну что, ложусь?
— В дамскую комнату загляни вначале, — усмехнулся босс. — А то как бы не произошло конфуза, как в тот раз: напились чаю перед перемещением, а потом понять не можем, чего клиентка пытается побыстрее замять разговор.
Я рассмеялась — и правда получилось тогда глупо. Действительно скрылась в ванной, провела все необходимые процедуры, умылась и в последний раз посмотрела на своё, но при этом чужое отражение.
— Сделала всё, что могла, — я улыбнулась, протягивая к стеклу ладонь. — Дальше ты уж как-нибудь сама, Верочка. Но я уверена, что всё у тебя получится. Просто будь счастлива.
Тоже эдакий ритуал прощания с чужим телом. Не знаю, ощущают ли что-то наши клиентки, но мне после этого становится… легче, что ли.
Возвращаюсь в лабораторию и под пристальным наблюдением Стаса прохожу традиционные тестовые измерения: вес, пульс, давление, замер параметров тела. Снимаю туфли на каблуках и наконец ложусь в свободную капсулу. Вдох. Выдох. Ещё один вдох, и стекло надо мной опускается. Я прикрываю глаза — поехали.