— Позволь, я попробую. — Говорю тихо, чтобы не спровоцировать еще большую истерику. Пересекаю комнату, подходя к няне. Эсма плачет, взмахивая маленькими ручонками, в которых я тут же замечаю резинку для волос, которая еще недавно была у Клео.
— Господин, Эмир. — Девушка начинает бегло лепетать, начиная оправдываться. — Я не понимаю, почему она плачет. — Взгляд опускает, опасаясь, что я начну ругаться или упрекать.
— Иди ко мне, ангел. — Не обращая внимания на слова няни, забираю кроху на руки, прижимая к себе. — А что-то это у тебя такое красивое в руках? — Широко улыбаясь, спрашивая, забирая яркую резинку с бабочками. Не успеваю, как следует ее рассмотреть, и Эсма выдирает ее из моих рук, прижимая к себе. Словно эта вещь самый дорогой подарок, который ей делали. Понимаю, что Клео очень понравилась малышке. Вспоминаю, как минувшим утром застал Клео с Эсмой на руках. Разозлился. И вовсе не оттого, что она без спроса приблизилась к ребенку. Стала укачивать, успокаивая. Это превратилось в мираж, который не сбылся. Гнев взял верх над разумом. На самого себя. На Клео. На судьбу. Это нашего мальчика она должна была держать на руках. Ласкать его, отдавая всю свою любовь и тепло. Не чужого ребенка. Нашего. Вспылил. Накинулся, частично избавляясь от этой злости. Не сумев рассказать самого главного. Да, наверно, момент-то был не самый подходящий. Нам нужно поговорить. Но Клео к этому еще совершенно не готова. Время придет. Я в это верил.