— Хочешь еще торта? — Жестом указывает на столик, снова улыбаясь.
— Нет. — Хочется отрицательно покачать головой, но шея почти не двигается. — Попроси Эмира зайти ко мне. — Наверно это последнее, что я должна сделать, прежде чем доктор начнет процедуру. Ирма согласно покачивает головой, тут же выходя из палаты. Оставляя меня в одиночестве всего на несколько минут. Потому что Эмир, наверняка находится за дверями этой палаты. Скорее всего, только после смерти нашего ребенка в моей утробе, я окончательно поняла ошибочность этого брака. Любви не было. Никогда. Лишь слепая страсть, которая для меня стала болезненной одержимостью. Мой недуг сыграл с этими чувствами злую шутку. Кошу взгляд в сторону двери, слыша, что кто-то появляется в моей палате. Эмир Кинг. Мой муж. Мужчина, который заслуживает большего. Который не заслужил пройти через ад, который я ему сегодня устроила. Лицо измученное. Взгляд уставший. Он до устали извел себя. Не мне, а именно Эмиру сейчас нужна поддержка. Эта пигалица американка всегда будет рядом с ним, ведь его сердце почему-то выбрало ее, а не меня.
— Эмир, улыбнись. — Делаю то же, что сама произношу. Перед ним хочется выглядеть сильной, решительной женщиной. Пряча уязвимость и гложущее чувство, которая подобно яду, распространяется по венам. — Я хочу запомнить тебя тем парнем, который ты был в начале наших отношений. — Эмир не говоря ни слова, подходит к больничной кровати, не прерывая между нами зрительного контакта. Руку поднимая, разворачивает кисть, прикасаясь тыльной стороной ладони к моей щеке.
— Я уже давно не тот парень. — Грустно усмехается, стараясь при этом сдерживать дрожь по всему телу.
— Давай вспомним тот день, когда мы катались по гололеду на мопеде, а после еле мятное мороженое в придорожном кафе. — Тихим голосом. Погружая в эти воспоминания не только себя, но и Эмира тоже. — Ты помнишь, Кинг? — Не соображаю, зачем спрашиваю. Уверена, он ни черта не забыл. Как же хочется подняться, вцепившись в его объятия. Прижаться хоть на секунду, ощутив теплоту сильного тела. Но я не могу этого сделать. Все, что мне позволяет судьба, лишь смотреть на мужчину, который когда-то мог стать моим счастьем.
— Все помню. — Хрипло отвечает, двигаясь еще ближе ко мне.
— Поцелуй меня, Эмир. — Решительно прошу, понимая, что он может отказать. — В последний раз… — Начинаю хватать недостающий воздух потрескавшимися губами, пристально смотря в карие глаза. — Подари мне мгновение, в котором будем лишь только мы. — Не успеваю договорить фразу, как Эмир бережно трогает пальцами подбородок, прикасаясь губами к губам. Дарит ощущения, которые уносят далеко-далеко. Растворяют в эйфории, позволяя забыть о том, что произошло. — Эмир? — Отстраняюсь, прерывая поцелуй, который для Кинга становиться каторгой.
— Что еще? — Игриво усмехается, забывая о том, зачем пришел в больницу.
— Не облажайся с этой пигалицей. — Усмехаюсь в голос, не уточняя о ком говорю. Хотя Эмир и сам знает. — Она все еще наивна и глупа, но я знаю, что это девочка тебя любит. — Возможно, впервые признаю этот очевидный факт. Сейчас лукавить уже ни к чему. — Пообещай, что будешь с ней счастлив! — Повышаю голос, сама этого не понимая. Наверно это последнее, что я хочу от него услышать.
— Обещаю. — Эмир поднимается на ноги. Целует меня в лоб. Проводя дрожащими пальцами по растрепанным волосам.
Дергаюсь, слыша, как открывается дверь в палату. Вначале я вижу Ирму, на скулах которой поблескивают остатки слез. Следом входит Эффи со своим мужем. Наверно в такой момент больше никто и не нужен. Очаровательная медсестра и доктор входят последними. Он проверяет состояние приборов и расположение капельницы. Готовит необходимые препараты, растягивая время. Только оно мне больше не нужно.
— Можно начинать. — Обращаюсь к доктору, хотя смотрю на всех присутствовавших в моей палате. По очереди. Мужчина, не отвечая согласно кивает, набирая препарат в шприц. Начинает вводить лекарство через капельницу, и я тут же поворачиваю голову, смотря только на Кинга.
— Эмир, — сглатываю липкую слюну, чувствуя, как вены распирает изнутри, — второй конверт открой завтра утром. — Просьба, которую он обязательно выполнит. Переводя взгляд, вижу, что Эффи ревет в голос, не удерживая не единой эмоции. Цепляется руками за своего мужа, отворачивая голову. Чтобы я не видела этого отчаянного горя. Не прошеные слезы и у меня по щекам скатываются. Только опьянение рассудка, начинает абстрагировать от окружающей реальности, которую я покидаю навсегда. Последнее четкое воспоминание. Крохотное и мимолетное. Скупая одинокая слеза на щеке Эмира. Глаза прикрываю, чувствуя словно засыпаю. Становиться темно, но в то же время тепло и по-особенному уютно. Будто ты сначала падаешь в бездну, а затем вспоминаешь, что за твоей спиной есть крылья. Это не мрак. Не тьма. Это свобода. Та самая, которую мало кто способен познать. Луч света. Тихий голос. Рука, крепко держащая запястье. Мама. Обнимает. К себе прижимает. Целует. И мне лет восемь наверно. Или около десяти. Мы идем по цветущему саду мимо развесистых яблонь. К качелям. Смеюсь, что-то проговаривая маме. Понимая, что этот сад такой же, как был в рассказах Ирмы. Я никогда в нем не была, но это рай для меня и мамы. Боль закончилась, оставляя полноценную свободу, которую удалось обрести только после смерти.