– Нет, – отвечаю я, – я просто устала.
– Что такое? – она ставит кофе на рустикальный кофейный столик, снимает с запястья резинку для волос и пытается завязать свои мелированные седые волосы в пучок. – Плохо спала?
После третьей неудачной попытки я встаю, забираю у нее из рук резинку и помогаю ей сделать пучок:
– Вот так.
Мама ощупывает готовый пучок и вздыхает:
– Ариа, может, тебе стоит с ним поговорить? Просто чтобы поставить точку?
– Нет.
– Дэниел бы этого хотел.
– Не хочу его видеть.
– Кого, Дэниела?
– Очень смешно.
– Городок у нас маленький. Ты вечно будешь на него натыкаться.
– Но пока у меня получается, я хочу этого избежать.
– Вам надо…
– Нет, мама. Просто нет, ладно?
Ее губы сжимаются в тонкую линию. Она хочет что-то сказать в ответ, я это знаю, но она молчит. Вместо этого она раздувает ноздри и кивает.
– Вот и хорошо, – говорю я. – Не хочу больше слышать его имя.
– Ну что ж, ладно.
Дверь открывается, и входит Уильям. Октябрь заполняет комнату, даря нам аромат листвы и каштанов. Мне бросается в глаза, что движения Уилла кажутся скованными, и я замечаю его новую куртку. Это меня настораживает, потому что Уильям каждую осень, сколько я себя помню, надевает один и тот же серый плащ. Он выцветший и винтажный, с пятнами и заплатками. Я не понимала, насколько Уиллу идет этот плащ, пока вдруг не увидела его в коричневой потрепанной байкерской куртке, которая ему совсем не подходит.
– Уилл, – я показываю на его грудь, словно там толстый волосатый паук, который тянет к нему длинные ноги. – Это что такое?
Он моргает:
– Это куртка, Ариа.
– Кожаная куртка?
Его щеки краснеют:
– Это искусственная кожа. Я хотел выглядеть, э-э… круто.
– Круто?
– Да. Покруче. Как молодежь. Хипстеры.
– О Боже, Уилл.
Он прочищает горло:
– Рут, ну что, поехали?
– Да, – говорит мама и встает.
– Куда вы собрались?
Уильям непонимающе на меня глядит:
– К натуропату. Ты же сама записала ее к нему, Ариа. Разве нет?
– А, точно. Записывала. Спасибо, что согласился ее отвезти.
«Черт возьми, Ариа. Ты вернулась в Аспен из-за мамы. Сосредоточься на ней! Что с тобой такое?»
– До скорого, мышка, – мама закидывает ручку сумки на плечо и прижимается губами к моей щеке. – Не забудь, что тебе еще нужно пройтись по магазинам для вечеринки в честь Хэллоуина.
– Да. Конечно. Это в моем списке дел, сразу после того, как я окончательно определюсь с номерами для вечернего бронирования.
Мама внимательно смотрит на меня:
– Ты точно со всем справишься?
Я улыбаюсь:
– Конечно, мама. Не волнуйся.
– Я всегда волнуюсь.
– Знаю. Оценки у меня отличные. Я со всем справлюсь.
Она мне не верит. Я понимаю это по выражению ее лица. На то есть причины. Мама знает меня, и, честно говоря, мои оценки в Брауне ухудшились уже после того, как я поняла, что мне придется вернуться в Аспен. С начала нового зимнего семестра в Университете Аспена прошла всего неделя, но я еще не была ни на одной лекции. Все здесь меня напрягает, хотя у меня не было бы никаких проблем, если бы не присутствие Уайетта.
Я быстро прогоняю эту мысль, улыбаюсь и подталкиваю их двоих к двери:
– До скорого. Уилл, проследи, чтобы мама встретилась с натуропатом, хорошо? Если заметишь, что она ведет себя так, будто у нее все хорошо, скажи ему, что она врет.
– Я бы так никогда не поступила, – возражает она.
Я открываю дверь и машу рукой в сторону улицы:
– Снова ложь, мама. Жаль, Дэниел этого не слышит.
Она смеется. Мой взгляд переходит на Уилла, и я поднимаю брови, молчаливо прося его присмотреть за ней. Он коротко кивает, и его борода, которую он в последнее время отращивает все длиннее и длиннее, касается кожаной куртки. Ему так нравится. Думаю, он считает себя очень крутым. Ты крутой, Уилл, крутой.
Остаток утра я провожу, приводя в порядок номера в гостинице. Я вставляю в уши наушники и слушаю Тейлор Свифт на полной громкости, пока заправляю кровати, пылесошу и убираю в ванной. После этого я почти полчаса разговариваю по телефону с доставщиком продуктов, который вчера попал в аварию, пытаясь расшифровать слова, скрытые за его русским акцентом.