– Черт, ты выглядишь ужасно. С тобой все в порядке, друг?
– Ариа вернулась.
– Да, – его рот жалостливо искривляется. – Я ее видел. Честно, я собирался тебе позвонить.
– Мне Камила рассказала.
Нокс бросает взгляд на колокольню, а затем на гостиницу на другой стороне улицы. Он проводит пальцами по каштановым волосам, задерживает дыхание и протяжно вздыхает.
– Уайетт, зачем ты сюда пришел?
Я пожимаю плечами.
– Лучше иди домой, – когда я ничего не говорю в ответ, он садится рядом со мной и предлагает один из бумажных пакетов. – Сэндвич?
Я отказываюсь, качая головой:
– Камила уже накормила меня куриными крылышками.
– Хорошо. Пейсли бы мне шею свернула. Она написала сегодня в обед, что очень хочет сэндвич с авокадо из закусочной после тренировки. А эти были последние, – он вытягивает ноги и постукивает носком ботинка по коричневато-желтому кленовому листу. – Смотрел игру?
– Не всю.
– И как?
– Центральный форвард – отстой.
– Еще бы, – смеется Нокс. – Уайетт Лопез всего один.
Дверь закусочной напротив открывается. Из нее выходят фигуристы Леви и Эрин. Они тренируются в известном клубе «АйСкейт», как и подружка Нокса, Пейсли. Увидев нас, они приветственно поднимают руки. Я отвечаю на приветствие кивком, после чего они исчезают в другом направлении.
Нокс похлопывает меня по спине и встает.
– Отпусти ее, Уайетт. Скоро ты вернешься на лед. Жизнь продолжается, – короткий, тихий смешок. – Трудно поверить, что это говорю я, но это правда. Я ведь лучший тому пример.
Я молча откидываюсь на спинку скамейки, поворачиваю бейсболку козырьком назад и засовываю правую руку в карман куртки. Мне хочется фыркнуть и сказать ему, что я не хочу. Не хочу жить без Арии. Я пытался, но без нее мне очень паршиво. Мы были вместе шесть лет, вместе росли, и, без шуток, я не представляю, как можно жить во взрослой жизни без Арии.
Но я ему об этом не расскажу. Никому не расскажу.
Вместо этого я улыбаюсь:
– Передавай от меня привет Пейсли.
– Передам. Ну, пока.
– Пока.
Он смотрит на меня так, будто знает, о чем я думаю. Думаю, он и в самом деле знает. Мы с Ноксом хорошо знаем друг друга. Порой лучше, чем самих себя. Он снова похлопывает меня по плечу, а затем исчезает на другой стороне дороги и уезжает на своем «Рейндж Ровере».
Я откидываю голову назад и смотрю на небо. Темно-синее, усеянное звездами, каждая из которых сияет так ярко, что мое сердце давно должно было вспыхнуть. Но этого не происходит, потому что только Ариа способна разогнать тьму. Ариа всегда сияла ярко за нас обоих, пока я не отнял у нее свет, оставив ее серой и пустой.
Боже, меня тошнит. Я так измучил эту драгоценную девушку, а теперь сижу здесь, напротив ее дома, как будто у меня есть на это право. Будто так и надо. Сидеть перед ее домом. Надо уйти, пока она меня не заметила, и я снова не вырвал ее сердце одним взглядом. Я чертов ублюдок, который ее не заслуживает. Неважно, осознаю я это или нет. Нокс прав. Я должен уйти. Я встаю и уже поворачиваюсь. Но как раз в этот момент возле гостиницы останавливается «Мицубиси» Рут, и я сразу же вижу ее. Ариа, сидящая за рулем с приоткрытым ртом, выключает двигатель. Сердце выскакивает из груди и проваливается. Глубоко. Я стою на месте, не в силах сдвинуться ни на дюйм. Тело парализовано.
Ее губы – первое, на что я обращаю внимание. Изогнутые и полные, в форме сердца, которую я знаю наизусть, потому что сто тысяч пять раз обводил ее пальцем. Как минимум. Концы ее густых темных волос, собранных в хвост, спадают до бедер. Когда она выходит, я понимаю, что на ней серая толстовка университета Брауна поверх спортивных штанов.
Ариа меня не видит. Она подходит к багажнику и достает несколько деревянных ящиков с фруктами. Я хочу ей помочь. Хочу взять у нее ящики и отнести их в дом. Хочу сделать для нее все, хочу сказать ей, что я кусок дерьма, который ее не заслуживает, – но если она позволит мне, если даст еще один шанс, тогда я буду рядом, тогда я буду для нее всем.
Вместо этого я просто стою, свесив руки, и наблюдаю, как она зажимает коробки подбородком и, пошатываясь, переходит дорогу.
Никогда бы не подумал, что встреча с человеком может причинить такую боль и в то же время принести облегчение. Что любовь может стать сильнее, даже если человек исчез с лица Земли на долгие годы. И я никогда бы не подумал, что человек может ненавидеть себя так сильно, как ненавижу я себя в этот момент.
Я не могу так. Не могу сидеть здесь, смотреть на нее и ничего не делать!
Не успел я опомниться, как уже встал на ноги и преодолел половину дороги.