Я её люблю, Галю Беликову. И ещё я её жалею. Потому что дома у них скучно до чего. Кругом салфеточки, дорожки, коврики, везде чисто — нигде нельзя поиграть. И разговоры такие скучные: «Галочка, уроки сделала?», «Галочка, кушать хочешь?» А наши папа с мамой вообще это слово «кушать» выносить не могут. Они считают: надо говорить «есть». Папа у Гали не знаю, где работает. Его никогда дома нету. Я его всего один раз видела: серьёзный такой. И тоже спросил у Гали: «Ты уроки сделала?» Как будто ничего нет на свете важнее уроков!
Сашка Бубнов очень всегда дразнит Галю — прямо изводит. Он её по-всякому обзывает: и маминой дочкой, и бабушкиной внучкой, и буржуйкой. Потому что Галя ничего не умеет делать. Но она же не виновата, если ей бабушка не позволяет. У них вообще ничего не разрешается трогать. «Не тронь, разобьёшь!», «Оставь, сломаешь!», «Садись за рояль!» — только и слышно. А Галя на Сашку не сердится, хоть он её и дразнит. Она добрая.
Но я не люблю к Гале ходить. У них все такие слишком уж вежливые. А Галя к нам — любит. И её, главное, отпускают. Никуда не пускают, а к нам — пожалуйста. Это потому, что её бабушке нравится наш папа. Она говорит: он хоть молодой у вас, а самостоятельный.
Сегодня в школе мне было скучно, потому что Галя заболела. И Бубнову, наверное, было скучно: дразнить некого. Он сегодня ни одного замечания не получил: на уроках не вертелся и в перемену не дрался; Даже Мария Тимофеевна сказала, что Комаров Сергей на него хорошо влияет. Потому что Серёжка теперь всё больше с Бубновым — даже Мишка Кузнецов рассердился. «Комаров, — говорит, — с двоечником связался, скоро сам на двойках поедет и колами будет подгонять». И неправда! А сам всё равно Серёжке звонит и спрашивает, что задано.
После уроков я пошла к Гале. Серёжка — со мной. А Бубнов — с ним. Вот пришли мы, позвонили. Галина бабушка открывает дверь. Сначала обрадовалась:
— Здравствуйте, — говорит, — деточки. А Галочка наша прихворнула. Вы заходите, только близко к ней не садитесь, а то можете подхватить грипп. Прихворнула наша Галочка.
И в это время она Бубнова увидела.
— А тебе, — говорит, — что здесь нужно?
Бубнов молчит, ничего не отвечает. А Серёжка за него:
— Он тоже к Гале пришёл.
Но бабушка этому совсем не обрадовалась.
— Ты, — говорит, — иди домой. У Галочки температура. Ей нельзя, чтобы много гостей. У неё температура. Иди домой.
Мне стало очень жалко Бубнова. А Серёжка тогда сказал:
— Я тоже пойду домой.
— Ну что ты, Серёженька, заходи, — отвечает бабушка. — Я как раз пирожок испекла.
И начинает Серёжке пальто расстёгивать. Но он вырвался, застегнул опять пальто и ушёл с Бубновым. А я стою и не знаю, как быть: с Серёжкой мне уйти или Галю проведать? А Галя из комнаты кричит:
— Маша, иди сюда!
Пришлось пойти. У Гали кроватка такая беленькая, не то что у меня — простой диван. И ночная рубашка с кружевами.
— Ты чего так долго раздевалась? — спрашивает Галя.
— Я не раздевалась. Я с Серёжкой пришла и с Бубновым.
— Так где же они?
— Их твоя бабушка не пустила.
— Почему?
— Не знаю. Она Бубнову сказала: иди домой. И Серёжка с ним пошёл.
Бабушка как раз входит с пирогом.
— Ты почему Бубнова не пустила? — спрашивает Галя.
— Какого Бубнова?
— Такого, что с Серёжкой пришёл.
— А зачем он пришёл? Ещё новое дело — каждого оборванца в квартиру пускать!
Это Бубнов — оборванец? И неправда! Серёжка тоже грязный. У Серёжки тоже штаны вечно съезжают. И бахрома внизу висит. И рубашка вылезает. Это она потому, что Бубнов считается хулиганом. А он не хулиган. Он только Галю дразнит из-за этой самой бабушки. Я говорю:
— Бубнов не оборванец.
И Галя тоже говорит:
— Бубнов не оборванец. Зачем ты его выгнала?
— Я его не гнала, — отвечает бабушка. — Я его вежливо попросила. И вообще рано к тебе мальчикам ходить. А этого я не гнала.
Галя спрашивает:
— А Серёже можно?
— Серёжа ведь не один приходит, а с Машенькой. И он такой порядочный мальчик. Кушай, Машенька, пирожок. Сейчас молочка принесу. Кушай пирожок, деточка.
До чего мне вдруг противно стало! У нас никогда, никогда не говорят так: пирожок, молочко, деточка. У нас совсем не такие все вежливые. Зато у нас Бубнова не выгоняют. Пришёл человек — и пришёл. Никто к нему не лезет. Бабушка пошла за молоком, а я говорю: