Мне предъявили обвинение и выписали штраф. Я уже готова была вздохнуть с облегчением, когда сын выдал для меня невероятное:
– Раз я потерпевший в этом деле, то при свидетелях хочу попросить, чтобы меня оставили с отцом. Мне четырнадцать лет, я уже сам могу принимать решения.
– Сашка! – в ужасе воскликнула я.
– А что ты хотела? Теперь ты плохая мать. И я хочу жить с отцом, – в гневе выкрикнул он.
– Н-но... но ты же… Ты же не видел его много лет, – пролепетала я, опешив от его гнева. Да еще и любопытные глаза членов комиссии взирали на нас.
– Я с ним переписывался, – с гордостью ответил сын.
– Когда? – выдохнула я.
– Так-так, значит, мать еще и не отслеживает, с кем общается ребенок,– заметила одна из дамочек в комиссии.
– Но как же?.. – не знала, что ответить я на этот выпад.
Я была деморализована, просто в ужасе от всего происходящего. Да и последние месяцы постоянного мотания нервов тоже давали о себе знать.
– Теперь ты будешь платить алименты, – усмехаясь, сказал мне бывший муж, когда сын демонстративно сел в его машину, захлопывая перед моим носом дверь.
– Сын! Саша! Как же так?! – схватилась я за голову. – Все забирай! Все отдам, только оставь мне сына! – жалобно посмотрела я на бывшего мужа. Слезы потекли по моему лицу.
– Я же тебе говорил? – язвительно спросил он. – Ты и так теперь все отдашь. И не смей звонить ему! Сейчас мы уезжаем, я снял квартиру тут недалеко. Вечером за вещами заедем. Потом сообщу, как вы будете общаться, – продолжал он насмехаться надо мной.
– Саша... – прошептала я снова, возвращаясь из воспоминаний и бредя дальше.
На город уже давно опустился вечер, но я не могла пойти домой, просто не было сил вернуться в пустую квартиру. Чувствовала – если я вернусь, то что-нибудь сделаю. Еще хуже сделаю. И смотреть, как сын собирает свои вещи и уезжает с этим зверем (а больше бывшего мужа никак и не назвать), было для меня подобно смерти.
Но что случилось с Сашей? Что стало с моим маленьким сынишкой? Откуда эта его злость по отношению ко мне?
Вспышка света озарила мое лицо, я с трудом успела перебежать по переходу. Надо было возвращаться, найти силы и возвращаться. Решила свернуть и пойти по парку. Хулиганов я не боялась, почему-то сейчас мне было все равно. Шла не спеша, с трудом переставляя ноги. Фонари впереди не работали, но темнота не пугала.
Почувствовала, что асфальт закончился и под ногами зашуршала листва. Недоуменно уставилась вниз, но рассмотреть практически ничего не получилось. Тут я немного очнулась и огляделась. Вокруг темнота и лишь неясные очертания деревьев.
– Лес? – выдохнула я удивленно. – Как я оказалась в лесу?
Снова стала оглядываться, но, естественно, так ничего и не смогла рассмотреть.
Где-то вдалеке послышался треск ломающихся веток, и, к своему ужасу, я услышала лай множества собак.
Собаки?! Откуда?!
Я панически боялась этих животных. Детская травма, так сказать: однажды хорошая и большая овчарка решила, что я игрушка, и будет забавно со мной поиграть. Мне было года три, когда она налетела на меня со спины и, схватив за капюшон, стала таскать как мячик по снегу, пока родители не смогли отбить меня у нее. Вот с тех пор, услышав лай даже небольшой «шавочки», я бежала сломя голову. А тут, судя по звукам, собак множество, и это огромные волкодавы.
Я побежала не разбирая дороги. Споткнулась, почувствовала резкую боль в левой ноге. Взвыла. Показалось, что я ее сломала. Слезы покатились из глаз, от беспомощности я заскулила в голос.
Внезапно ощутила резкий рывок вверх. Меня кто-то схватил за куртку, прижал к себе, и вокруг замелькали деревья. Где-то совсем близко слышался голос ребенка. Кое-как оглядевшись, я заметила, что меня одной рукой держит девушка, а с другого бока за нее цепляется девочка лет пяти.
Мы перебирались по верхушкам деревьев, и я не могла понять, как это все происходило. И когда мы уже оказались рядом с какой-то машиной незнакомой мне марки, я снова почувствовала хруст в моей несчастной ноге, и от сильной боли потеряла сознание.