– Все, Миша, закрывай лавочку или, как говаривали наши предки, воры обыкновенные, хватай мешки, вокзал отходит. Оплати бумаги по сегодняшнему курсу, расплатись, с кем необходимо, и сворачиваем скатерть-самобранку. Известно: бесплатный сыр только в мышеловке.
– Хорошо, договорились, – мягко ответил Карасик, – только растянем оплату твоих друзей месяцев на шесть-семь, равными долями. Ты еще и в наваре будешь: людишки денежки поднесут, цена поднимется.
– Нет, мне нужны наличные, рассчитаемся в январе.
– Я посоветуюсь с правлением, – ответил Карасик, отлично понимая, что ни с кем советоваться не будет. Если оплатить “акции” в один прием, АО останется без наличных денег, что повлечет за собой обвал и смерть.
Тогда Карасик отыскал Якова Исилина, а тот в свою очередь нашел Бориса Галея.
В дальнейшем жизнь шла своим ходом. Белоус торопил, Карасику пришлось подтолкнуть Исилина, который связи с Галеем не имел и на скорую руку нанял афганца-наркомана.
Карасик дал скромную, но изящную рекламу, акции АО прыгнули вверх. Когда Белоуса застрелили, то никому в финансовом мире и в голову не пришло связывать убийство банкира с АО, пусть торгующим бумагой, обреченным, но на сегодняшний день процветающим.
Хотя все и закончилось так, как было задумано, Михаил Михайлович Карасик чувствовал себя отвратительно. Как он, такой аккуратный и многоопытный, мог довериться краснобаю и болтуну Яшке Исилину, он и сам не смог бы объяснить. Он единственный знал о столь прискорбном факте и потому удивлялся в одиночестве.
Конечно, оправдать можно все: тут и вероломство Белоуса, и безысходность, и абсолютное незнание людей, которые умеют стрелять, даже драться. Яшка Исилин стал не ахиллесовой пятой, а повседневным, постоянно преследующим кошмаром молодого процветающего миллиардера.
Когда Яшка, назначив встречу в условленном месте, явился к накрытому столу бледный и дрожащий, провел пальцем по горлу и слово в слово изложил свою “одиссею”, то умный Карасик, натурально, схватился за голову, однако, расспросив подручного о Галее, его биографии, брате, увидел не петлю, которую изображал Яшка, а свет в конце туннеля. Почему-то финансист сразу представил себе Галея, собранного, молчаливого, спокойного, понял его суть, что никаких “авторитетов” и воров нет, есть убийца-профессионал, какой и нужен.
Карасик положил перед Яшкой бумажную салфетку, ручку и сказал:
– Напиши мне фамилию, имя, отчество, адрес, телефон Галея – интересно все-таки, кому такие деньги платишь, – и мы с тобой расстанемся. Я тебе ничего не должен?
– Михаил Михайлович! – Яшка развел руками. – Расплатились по-царски.
– “БМВ” верни.
– Так он на меня оформлен, – прошептал Исилин.
– Сними с учета, продай фирме, получишь возврат уплаченного. Ты, когда машину получал, оплатил оформление и страховку? Вот и получишь. Нужен будешь, тебя найдут, доллары передай аккуратно, я проверю.
– Обижаете.
– Пока нет. – Карасик наполнил свою рюмку. Исилин понял, что раз не предложено, так и аудиенция окончена.
– Не прощаюсь, увидимся, – сказал финансист, когда он выходил из кабинета частного ресторана.
– Всего доброго и приятного аппетита. – Последняя фраза шефа обнадеживала. Исилин считал, что легко отделался.
Он ошибался. Карасик пересел на диван, набрал номер Галея. Ответили почти сразу:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Саша, – произнес Карасик. – Вы меня не знаете, фамилия моя вам ничего не даст, но мне надо поговорить с Борисом.
– Он человек занятой. – Сашка разбирался в людях, а голос и манера говорить ему понравились.
Братан как раз был дома – продукты привез. Сашка прикрыл трубку рукой, громко сказал:
– Борис, тебя серьезный мужик спрашивает, меня знает, советую потолковать.
– Раз советуешь... – усмехнулся Галей и взял трубку. – Здравствуйте, вы меня застали случайно, я в это время на работе. Слушаю, какие проблемы?
– Борис Сергеевич, мы заказывали у вас санузел, получили полный комплект, мне сегодня доложили, что с адресом отправителя неувязочка. Я сейчас дал команду, завтра вы можете получить окончательный расчет. Вас это устраивает?
– Вполне, Михаил Михайлович. – Галей слышал голос Карасика на пленке, узнал сразу.
– Значит, мы, остались друг другом довольны. Это приятно. Вы в сотрудничестве заинтересованы?
– Об этом говорить рано. Мне надо еще получить деньги, и меня абсолютно не устраивает ваш представитель.
– Согласен, я уже уволил его. Вы получите гонорар, и, если спустите этого мудака в канализацию, так я вам большое спасибо скажу. – Карасик рассмеялся. – Что-то меня на солдатский юмор потянуло.
Галей торопливо соображал, где человек действительно шутит, а где говорит серьезно. Если ему, Галею, предлагают Яшку ликвидировать, то это очень заманчивое предложение.
– Ну, то дело хозяйское, мы люди рабочие, – осторожно сказал Галей.
– Да я бы сам утопил паршивца! – поднял голос Карасик. – Это надо придумать: по одной накладной два унитаза заказать. Голова не болит – хозяин заплатит.
Галей выдержал паузу, нехотя ответил:
– Посредники вечно что-нибудь напутают.
– А как без них?
– Придумаем, только вы по этому номеру больше не звоните. Брат болен, а я тут не живу, – соврал Галей. – Надо будет, я вас сам найду.
– Яшку я уволил, вы меня поняли?
– Я не понял, зачем вы его нанимали.
– Вы частный ресторанчик на Сретенке знаете?
– Вы из него звоните. Уважаемый, телефонный разговор окончен. – Галей положил трубку, запомнил номер, который высветился на его аппарате, вздохнул и осуждающе покачал головой.
Он был недоволен не Михаилом Михайловичем, человеком, видимо, неглупым, а собой. Слишком близко он, Борис Галей, оказался от заказчика. Это фраера галдят, что надо стоять у кассы. Профессионал знает: другой профессионал, который ищет, пойдет от кассы, как от печки, и чем ты от окошечка дальше, тем дольше свобода. А Яшка оказался глупее придурковатого, попав между двух огней. Совсем дух потерял и сдал Галея своему хозяину со всеми потрохами. У Карасика, видно, свой резон. Как у них жизнь сложится – сказать трудно. А Яшка Исилин от жизни устал, определенно устал.
К середине июля солнце словно проснулось, протерло глаза и взглянуло на каменное громадье – город Москву. За два дня камень накалился, ночью лениво отдавал свой жар, днем набирал заново, температура подскочила к тридцати, и людям стало совсем хорошо.
Гуров не выносил жару органически, плюс ко всему вынужден был ходить в костюме: не носить же пистолет в открытую, а без него сыщик чувствовал себя значительно хуже, чем без штанов. Правда, сейчас он большую часть времени проводил в прочно запертом кабинете, где пиджак и галстук можно было снять, что полковник и делал, лишь переступив порог.
Артем Ермаков беззвучно шлепал по клавишам принтера. Компьютер поглощал отбираемую оперативником информацию.
Крячко работал молча, с едва уловимой улыбочкой. Изредка он переставал читать описание очередного убийства, выпрямлялся на стуле, потягивался, заложив ладони за голову, и с интересом изучал сидевшего напротив Гурова, словно видел его редко или усмотрел в начальнике что-то новое. Гуров, как правило, на приятеля внимания не обращал, а если сталкивался с ним взглядом, смотрел безлично, сторонне.
Так и работали, молчали часами, изредка Гуров отвечал на телефонные звонки, порой ненадолго уходил, возвращался молча, продолжая изучать доставляемые с воли дела.
Розыскники Москвы быстро уяснили, что проверка формальная, для “галочки”, так как почти все дела возвращали быстро, замечаний практически не делали, потому тащили дела охотно, ничего из них после первого случая не изымая и не припрятывая.
Порой, возвращая дело, Гуров внимательно смотрел в лицо розыскника и серьезно говорил:
– Я бы мог по делу наехать на тебя, но отпускаю с миром, потому с тебя причитается! Ты понял меня?