После выстрела Галей вернулся опять же не домой, – сразу менять жизнь не следовало, – а к женщине: если кто случайно зацепится, такие совпадения ни к чему. Он провел вечер как обычно, даже позволил себе похвалить еду и пару анекдотов рассказать. На следующее утро, когда у него выпало свободное время, он подошел к месту убийства, оставив машину поодаль. Молодой лейтенант милиции, скорее всего участковый, стоял в окружении женщин и двух подвыпивших хулиганов и укоризненно говорил:
– Вы же меня, бабоньки, почитай, каждый день видите...
– Василий, мы так твоему начальнику и сказали: участковый у нас хороший, непьющий.
Один из мужиков хмыкнул и закашлялся, другой с радостью огрел его по гулкой спине.
– Упреждал, не пей красное!
– Евдокимов! – Участковый сердито насупился, но голос у него вновь зазвучал укоризненно и жалобно: – Ходит чужой мужик по вашему двору, а вы... – Он махнул рукой.
– Когда он завернул в подвал, я честно подумала, по нужде он, – сказала молодая женщина, опуская под ноги хозяйственную сумку.
– Да не бери ты к сердцу, Василек, – сказала пожилая толстуха, пришептывая. – Пусть все они друг дружку перестреляют.
Галей хотя практически не курил, но сигареты и зажигалку при себе имел, угостил стоявшего рядом пьянчугу, дал прикурить.
– Чего, власть достает?
– Вчера к вечеру нашего миллионщика шлепнули. – Мужичок вздохнул. – Из подвала, винтарь дорогой бросили... Эх, золотой мужик был, ну завсегда меньше пятерки не давал.
– Беда, – согласился Галей, пошел дальше, вспомнил, как банкир упал и что нехорошая мысль тогда его, Галея, толкнула, но рассусоливать было некогда, а позже забылось. Неправильно свалился банкир, на колени рухнул, а потом на бок. Вроде так от пули в голову не падают. То ли на какой лекции, а может, от бывалых ребят Галей слышал, что человек падает в сторону выстрела.
В “БМВ” было тепло, пахло дорогим одеколоном и хорошими сигаретами, которые курил Яков Исилин. Машина стояла на улице Строителей, где и подсел в нее Галей, поздоровался, словно расстались вчера. Яков ответил в тон, чуть усмехнулся, сказал несколько слов шоферу, тот вышел. Галей приспустил стекло, протянул ключи шоферу, кивнул на стоявший неподалеку “жигуль”.
– Посиди, на улице промозгло, – и повернулся к Исилину. – Если у кого вопросы возникнут, знакомство со мной не отрицай, а интерес твой ко мне так объясни: мол, интересуюсь сборными домами. Строительством моя фирма занимается.
– Я тебя, Борис, по старой дружбе не корю, но и ты мое терпение не испытывай. Ты за чужую работу бабки хочешь получить?
– Какие еще бабки? – Галей шевельнул белой бровью. – Шел разговор о долларах...
– Не кажись дурней дурного, и так не шибко умен. – Исилин получил не сильный, но болезненный удар в печень, умолк, опустил глаза и увидел неестественно длинный пистолетный ствол.
– Тебя за глупость и наглость посадили, обидно за то же и умереть, – Галей говорил спокойно, без угрозы. – Самое обидное, что тебя захоронят, а мы с твоего Михаила Михайловича должок все равно получим. Был договор, был установлен срок, работа выполнена.
– Нет! – выдохнул Исилин, пытаясь вялыми мокрыми пальцами отпихнуть стальной глушитель.
– Согласен, я такими делами не занимаюсь. Я лишь подрядчик, рабочие за вложенный труд обязаны сполна получить. А что ты недоумка с ружьем нанял, то дело твое и Михал Михалыча Карасика. Я имя верно запомнил?
– Откуда?..
– Учиться, учиться и учиться – говорил вождь мирового пролетариата. А то, что ты, придурок, за деньгами погнался и вместо учебы на нары устроился, – факт твоей говеной биографии. Слушай. – И Галей включил свой портативный магнитофон.
Яков Петрович Исилин сидел на упругом, покрытом дорогим вельветом сиденье комфортабельной машины, а казалось, что со всех сторон вонзаются в него острые зазубренные колья. По лицу и шее струился холодный пот, рубашка прилипла к телу, галстук давил горло.
– Ты чего? – удивился Галей. Сидел он прямо, руки на коленях, никакого пистолета и в помине, смотрел прямо в ветровое стекло, словно видел очень интересное.
Через дорогу, оскальзываясь, шла бабка с кошелками.
– Деньги небольшие...
– Да шеф уже заплатил, больше ни копейки не даст, – запинаясь, произнес Исилин.
– Несерьезно, ты же сидел, людей видел. – Галей говорил мягко, рассудительно. – Заказ твой был одному “авторитету” передан, он распорядился, теперь он и сам должен в общак отстегнуть – ты хоть, как и я, не вор, но их законы знаешь. Ты полагаешь, серьезный человек вместо твоего Карасика деньги выложит? Его прежде зажарят десять раз, хотя и одного вполне хватит.