- Неудачно ты, Ярмила, себе таких мужей выбираешь! Не отказывала бы богатому-то жениху.- Шахтер смеется раскатисто, весело, как смеются добродушные люди, обладающие большой физической силой.- Ну, а раз ты дважды в жизни такой промах совершила, уж не жалуйся, терпи… Так вот, товарищи, начал я об этом нашем отряде,- говорит шахтер, отставляя в сторону пустую кружку, и продолжает прерванный рассказ: - …На одной из таких вечеринок молодые шахтеры п решили организовать партизанский отряд. При разговорах этих Иван был вроде как бы в стороне, но когда решение уже состоялось, он и предложил назвать отряд именем Яношека, старинного героя здешних мест. Это был глубоко законспирированный отряд, в дела которого шахтеры сумели внести свою профессиональную сплоченность, организованность. Партизаны продолжали работать на шахтах. Аккуратно спускались они под землю, дело свое делали добросовестно, были дисциплинированны, чем и заслужили себе у администрации репутацию людей преданных, от политики далеких. И когда ночью где-то в окрестностях гремел взрыв, летел под откос воинский поезд, валилась с моста автомашина с солдатами, загоралось бензохранилище,- никому и в голову не приходило, что это дело рук старательных парней с шахты, исправно посещавших костел, любителей попеть песни и знавших толк в сливовице.
Так продолжалось полгода. Партизаны действовали безнаказанно. Взрывы, пожары, аварии начинали уже серьезно мешать передвижению по горным дорогам, но власти района еще только начинали догадываться, что это не отдельные вылазки прячущихся в лесах партизанских групп, а что чья-то умелая рука расчетливо наносит удары то тут, то там, сама оставаясь невидимой, незаметной.
Между тем Красная Армия уже приближалась к границам Чехословакии. Когда у Дуклинского перевала загрохотали пушки, с шахты под разными предлогами стали брать расчет самые тихие, самые аккуратные, далекие от политики работящие парни, на которых хозяева особенно надеялись. И вскоре в поселке заговорили, что в горах объявился отряд, а имя Яношека зазвучало уже не в песнях, а в полицейских протоколах и донесениях разведок.
Я уже упоминал о боевых делах этого отряда, с которым повстанческому командованию так и не удалось связаться. Он продолжал действовать и тогда, когда восстание было подавлено. В Баньской Быстрице уже свирепствовали фашистские части, а тут, в горах, неведомый отряд по-прежнему продолжал наносить внезапные удары, оставаясь неуловимым. Он точно бы растворялся в серых густых туманах, которые осенью покрывают здешние горы, этот небольшой, неуловимый отряд. И так как он никогда не оставлял следов, в его действиях обитатели горных селений видели нечто сверхъестественное. Этой его неуловимости положил конец выпавший в горах снег: он фиксировал каждый след. Внезапные броски и исчезновения сделались невозможными. Тайна их была быстро разгадана. По следам отряда были брошены гитлеровские егерские части с пушками и минометами.
Тогда штаб отряда приказал партизанам разойтись по одному, вернуться в свои поселки и до поры до времени заняться мирными делами. Только Иван с горсткой самых испытанных молодых партизан остался в горах. Они избрали своей базой Яношекову гору, где еще с осени были вырыты блиндажи, организованы пулеметные гнезда, создан запас продовольствия и боеприпасов. Уходя в горы, Иван сказал Ярмиле, что за них нечего опасаться, что они отсидятся на вершине до тех дней, когда сойдет снег и снова можно будет взяться за боевую работу.
- А может быть, и наши придут сюда,- мечтательно произнес он уже в дверях.
- Как назвать дитя? - спросила его на прощание мать Ярмилы.
- Назовите Яном,- сказал Иван уже с порога.- Яном, если будет сын.
Это было последнее, что слышали от него дома.
Умен и дальновиден был молодой человек, которого умудрили, должно быть, война и суровая партизанская жизнь. Все умел он учесть, рассчитать, предусмотреть. Но сам, прямой и честный, привыкший здесь, в Словакии, видеть вокруг себя лишь верных друзей, одного он не предусмотрел: позабыл об отвергнутом Ярмилой женихе. И владелец гостиницы, все еще не забывший обиды, выследил их уход и навел фашистских карателей на партизанский след.
Через несколько дней целая фашистская часть двинулась к горе Яноша. Она подошла скрытно, и утром, когда над хребтом стал таять морозный туман, часовой с передового поста донес на гору, что по дорогам лентами тянутся фашистские егери, что ведут они на поводу лошадей, навьюченных минометами и боеприпасами, а внизу, в долине, уже развернулась артиллерия. Партизаны выбежали из блиндажей. С крутого откоса все было видно. Они поняли: пути отступления отрезаны.