Кэти покраснела:
— Его письма были не просто очаровательными. Они были искренними.
— И что же будет дальше?
— Не знаю. Я хочу помочь ему, но не знаю, позволит ли он мне. Я должна подождать, пока Дуайт захочет меня видеть. Как он себя ведет?
— Ест, пьет и смотрит телевизор. Если выходит из дому, то только на задний двор.
— Мне очень хочется быть рядом с ним, но я не могу, пока он не почувствует, что готов к этому.
— А что, если вы узнаете, что он совсем не такой человек, каким вы его вообразили, Кэти?
— Но я знаю, какой он. Сейчас Дуайт оскорблен и рассержен, но человек он мягкий — только люди не дают ему возможности это доказать.
— Так знайте, что этот «мягкий человек» за две сотни в неделю служил наемным громилой у Джеффа Кермера. Джефф поручил ему мягко уладить дело с Дейвидом Мориссой. Рост у Дейвида всего пять футов шесть дюймов, а вес — сто сорок фунтов. Дуайт мягко сломал бедняге оба запястья и половину ребер, а заодно вывихнул плечо. Джефф был очень доволен работой, так как именно за это он ему и платил.
Карие глаза расширились.
— Вы все это выдумали!
— С какой целью?
Кэти медленно покачала головой:
— Не знаю. Наверное, у вас есть какая-то причина. Может быть, не вы пришли к моему отцу, а он пришел к вам и попросил поговорить со мной.
— Нет. Я просто не хочу, чтобы вы заранее оправдывали все, что говорит и делает Макаран, чтобы вы принесли себя в жертву этому вашему «роману в письмах». Я хочу, чтобы вы поняли: все, что он вам писал, — притворство, ложь. В Дуайте нет ни капли мягкости — он всего лишь собирается вас использовать.
— Это не так, — возразила она. — Не верю.
— Оставьте в душе хоть немного места для сомнения и дайте ему шанс развеять или подтвердить его. Будьте осторожны — это все, о чем я прошу. Если Дуайт посвятит вас в свои планы и они не покажутся вам… особенно мягкими, дайте мне знать. У него всегда был дар использовать женщин и внушать им доверие к себе.
— Но на этот раз он…
— Если вы полагаете, что между вами могут возникнуть искренние отношения, немного скептицизма и трезвый взгляд друг на друга дела не испортят.
— Почему вас это так беспокоит?
— Потому что, честно говоря, побаиваюсь за вас и за него, не могу себе позволить даже малейшего риска. Я поставил на карту все — мою жену, мой брак, мою работу, мою репутацию и репутацию моих друзей.
— Понятно. Как вы думаете, когда Дуайт захочет меня видеть?
— Не знаю.
— Я каждый день разговариваю с ним по телефону. По-моему, ему нужно время, чтобы стать самим собой — таким, каким он был до того, как его посадили за решетку. И возможно, мы оба немного робеем и смущаемся. После того как пишешь друг другу личные письма, нелегко то же самое говорить в глаза.
— Сожалею, но не могу представить себе Дуайта робким и смущенным.
— Потому что вы не знаете его по-настоящему.
— А вы?
Девушка выпятила подбородок:
— А я знаю!
— Я мог бы рассказать вам еще кое-что, но вы все равно мне не поверите, не так ли?
— Так.
— И все же, Кэти, не торопитесь. Не совершайте необдуманных поступков.
— Постараюсь. — Она встала. — Мне нужно идти. Вы… вы оказались лучше, чем я думала. Не таким, как писал о вас Дуайт. Он утверждал, что вы холодный, эгоистичный, черствый человек, которому на всех наплевать и который заботится только о букве закона. Дуайт писал, что не понимает, как его сестра может вас выносить.
— Я и сам этого не понимаю.
Кэти слегка покраснела:
— Я думала, что, когда мужчина выходит из тюрьмы, ему не терпится… увидеться с девушкой. — Она вздохнула. — Дуайт очень странный.
— Тут я с вами согласен.
Когда мы вышли из закусочной, я проводил Кэти к автобусной остановке на углу. Ветер шевелил ее светлые волосы и узкую юбку. Походка у нее была как у настоящей леди. Но я знал, что она всего лишь одна из жертв, которых Макаран нанизывал, как бусинки, на нитку.
~~~
Прошло два дня, и мое беспокойство нисколько не уменьшилось. Мне не хотелось вечерами возвращаться домой, я испытывал угрызения совести, задерживаясь на работе без особой на то необходимости. Даже когда Дуайт находился в бывшей комнате Бобби за закрытой дверью, я ощущал его присутствие. Для меня это было подобно слабому едкому запаху непонятного происхождения, который вызывает тревогу, так как может означать нечто, способное привести к пожару.
Мне пришлось снова побеседовать с Бобби. У нас уже был долгий разговор перед тем, как я привез Макарана из Харперсберга, когда другие мальчишки начали его дразнить. Мэг сказала мне, что Бобби ведет себя очень странно. Поэтому утром в следующую субботу мы отправились с ним на спортплощадку и сели на скамейку. Бобби держал себя очень сдержанно. Я надеялся, что наши дети будут походить на Мэг, но оба унаследовали мои влажные черные волосы, желтоватую кожу и унылую вытянутую физиономию, хотя Джуди настолько жизнерадостная малышка, что ей это почти не мешает.