Мэг подошла ближе и с тревогой посмотрела на меня. Я старался говорить спокойно и рассудительно, хотя она могла лишь догадываться, каких усилий это мне стоило.
— Многие мужья не ладят со своими шуринами. — Мэг попыталась улыбнуться.
— Дело совсем не в том, и ты отлично это знаешь. Ты не можешь относиться к этой ситуации как к обычной. Мы сейчас же пойдем к Дуайту и скажем, что он должен уехать. Ты ведь сняла для него со счета почти три тысячи долларов, и если считала своим долгом заботиться о нем, то он освободил тебя от этой обязанности.
— Пожалуйста, Фенн, выслушай меня. Дуайт не хотел причинить мне боль. Он уже извинился.
— Как любезно с его стороны!
— Я знаю, что ты сердишься. Но не вини его. Даже если пса долго держать на цепи и бить, а потом отпустить на свободу, он начнет бросаться на людей. Этот эпизод ничего не значит. Ты должен быть терпеливым…
Я схватил ее за руки и притянул к себе:
— Расскажи мне кое-что об этом псе. Он впервые на тебя бросился?
— Ну… да.
— Мэг!
— Так было в первый раз. Я имею в виду, раньше мы часто ссорились и дрались, но ведь мы были практически детьми. Иногда казалось, что весь мир против нас, и Дуайт… вымещал это на мне. Это ровным счетом ничего не значило. — Она попыталась вырваться, но я не отпустил ее.
— Он должен уехать. Ради Бобби и Джуди. Ради тебя.
— Разве я часто просила тебя о чем-нибудь, Фенн?
— Нет.
— Дуайт чего-то ждет — я сама не знаю чего. Он торчит здесь, как на автобусной остановке. С тех пор как ты привез его, он не выходил дальше заднего двора. Мы и поссорились, когда я пыталась выяснить, чего он дожидается. Когда нам звонят и я снимаю трубку, Дуайт наблюдает за мной, а узнав, что это моя подруга, сразу уходит к себе. Когда приходит почта, он стоит в холле и ждет, пока я принесу ее. Когда рядом останавливается машина, он подбегает к окну. Как обычно ведет себя человек, просидев пять лет в тюрьме?
— Занимается разными мелочами, которых не мог делать раньше. Гуляет по улице. Водит машину. Покупает еду. Ходит в кино. Назначает свидания. Многие из них просто бродят целыми днями, милю за милей, чтобы привыкнуть к свободе. Городские — по улицам, а деревенские — по полям и лесам.
— А может быть, Дуайт просто боится покидать дом?
— Нет. Я передал ему обещание Лэрри Бринта, что его не будут преследовать.
— Значит, он в самом деле чего-то ждет. И беспокоится все сильнее. Что бы это ни было, это должно произойти скоро. Поэтому я прошу тебя: позволь ему дождаться. Обещаю, что больше не стану его раздражать. Я пойму, что все кончено, когда Дуайт расслабится. А если этого не случится, мы попросим его уехать. — Она освободила руки. — Но я помогу ему найти жилье и буду навещать его, если он заболеет, заберу его сюда, а если попадет в беду, буду с ним до самого конца.
— Я не просил тебя не видеться с ним.
— Дуайт может остаться?
— Пока не прекратится это таинственное ожидание или пока он снова не пристукнет кого-нибудь, а если не произойдет ни того ни другого, то на десять дней.
— А можно на две недели?
Так как это была большая победа, чем можно было рассчитывать, я согласился. Мэг поцеловала меня и продолжила разбирать покупки.
— Бобби хотел мне рассказать, но он дал тебе слово, а для него это важно, — сказал я. — Теперь ему будет не по себе.
Она посмотрела на меня:
— Но, дорогой, я ведь сама тебе все рассказала, верно?
Поняв значение ее слов, я мог только сесть и усмехнуться.
Обещание сдержано — взаимное доверие между родителями не нарушено. Сердце подсказывает женщинам выход из подобных ситуаций.
Мэг села на корточки и принялась перекладывать продукты в холодильнике, чтобы освободить место.
— Если Дуайт поймет, что есть люди, которые любят его, с ним будет все в порядке.
— Люди? В скольких он нуждается?
— Двоих может быть достаточно. Меня и Кэти Перкинс. Она была здесь вчера.
— Ты мне об этом не говорила.
Мэг встала, закрыла дверцу и серьезно посмотрела на меня:
— Кэти славная девушка, дорогой. У нее любящее сердце. Она беспокоится о Дуайте так же, как я. Я не хотела тебе рассказывать о ее приходе, чтобы не давать тебе лишнего повода вмешиваться. Ты ведь тоже виделся с ней и ничего мне не сообщил.
— А она поделилась с тобой, о чем я с ней говорил?
— Нет. Она рассказала Дуайту, а он — мне, после ее ухода.
— Ей не следовало этого делать.
Макаран появился в дверях и ухмыльнулся: