Пробежав мимо дома, он устремился к коровнику. Дверь давно сорвалась с петель и гнила на земле. Макаран скрылся в темноте, и я последовал за ним, не снижая скорость. В коровнике пахло сеном и животными. Дуайт мчался мимо пустых стойл, через полоски света, проникающего сквозь дыры в крыше, споткнулся, с трудом удержался на ногах, добежал до задней стены и повернулся ко мне. Я тоже остановился футах в пятнадцати от него. Мы оба тяжело дышали, направив друг на друга револьверы, словно в заключительной сцене из вестерна.
— Я собираюсь убить тебя, Дуайт, — предупредил я. — Хочу, чтобы ты это знал.
За спиной я слышал голоса и приближающиеся к нам торопливые шаги.
Макаран смотрел мимо меня. Внезапно на его лице появилась знакомая гаденькая ухмылка, он отбросил оружие в сторону и поднял руки. Револьвер стукнулся о старые доски.
— Что мне оставалось делать? Эти ребята наехали на меня, отобрали машину. Конечно, вы можете отдать меня под суд, но только за какую-нибудь чепуху.
— Ты застрелил Мэг.
— Здесь стреляло полно народу, Фенн. Зачем мне было убивать любимую сестру? Но даже если ты думаешь, что это я, ты все равно не имеешь права в меня стрелять. Ты коп, парень, а я стою перед тобой с поднятыми руками. Так что выполняй правила и арестуй меня.
Шаги остановились неподалеку. Я смотрел на моего шурина. Он прочитал на моем лице свой приговор и выпучил глаза:
— Не надо! Подожди, Фенн…
Револьвер дрогнул у меня в руке, и дуло, как всегда, дернулось кверху. В правой щеке Макарана появилась дырка. Он медленно сел на пол, опустил голову на колени и упал на левый бок с предсмертным звуком, напоминающий тот, какой издает человек, старающийся не кашлять в церкви.
— Назад! — крикнул Лэрри Бринт. — Все назад!
Повернувшись, я увидел их силуэты в широком дверном проеме на фоне дневного света. Все отошли, кроме Лэрри. До сих пор не знаю, как ему удалось добежать так быстро и убрать с дороги остальных.
Лэрри двинулся вперед, сжимая в руке свой любимый «магнум».
— Ты промахнулся, сынок. — Подняв револьвер Макарана, он вложил его в обмякшую руку мертвеца, направил в стену и дважды выстрелил, потом выпрямился и перевернул ногой труп на спину. — А затем промахнулся он.
Бринт снова прицелился. «Магнум» властно рявкнул, и пуля угодила в нанесенную мною рану на лице Дуайта. Вторую пулю он всадил ему в живот. При каждом выстреле тело подпрыгивало на дюйм, поднимая облако древней пыли.
— Но в итоге я его прикончил. — Подойдя ко мне, Лэрри коснулся моего плеча и кивнул. — Все-таки один раз ему удалось в тебя попасть. Это хорошо. — Он издал странный хихикающий звук, абсолютно для него нехарактерный.
— Макаран поднял руки, Лэрри, а я…
— Нет, он не поднял руки. Макаран не хотел сдаваться, и я убил его. Мэг не должна знать, что ты это сделал, сынок. Она ведь вырастила его. Пусть лучше думает, что ее брата прикончил я.
— Но он застрелил ее, Лэрри!
— Если она тоже мертва, тогда это не имеет значения, верно? Но мы ведь пока этого не знаем.
— Ты же видел, что это сделал я. Он бросил револьвер.
— Заткнитесь, лейтенант. Вы опередили меня на десятую долю секунды.
Вошли остальные и молча устремили взгляд на мертвого зверя на полу, чьей великолепной мускулатуре мог бы позавидовать любой мальчуган. Повернувшись, я заметил, что все еще держу револьвер, спрятал его в кобуру и медленно направился к выходу, щурясь от яркого солнца. На дороге было полно машин. Столько транспорта Кипсейф не видел много лет, а может, вообще ни разу.
Я побрел через поле в сторону дома. Еще никогда я не ощущал такой усталости. Райс говорил по рации, хотя и солгал Миллеру, будто ее у него нет, — и я знал, что он приказывает освободить лесовозную дорогу и вызывает стоявшую наготове машину «Скорой помощи». Увидев, что она приближается к дому, я ускорил шаг.
Мэг лежала на траве в том же месте, где упала, прикрытая одеялом. Лицо ее было смертельно бледным, губы посинели. Я опустился на колени рядом с ней.
— Она ранена в голову, — послышался рядом чей-то голос. — Еще дышит.
На правой щеке Мэг алела безобразная рана, которая медленно кровоточила. Я выпрямился, когда подошли медики. Молодой человек в белом жакете посмотрел на меня и произнес обвиняющим тоном: