Сис Гэнтри изобразила удивление и сказала:
— Глазам своим не верю! Не иначе как твоя лачуга сгорела дотла.
— Милая леди, я поймал и почистил окуня раньше, чем у вас успел прозвонить будильник.
На самом деле ее зовут Дженис, но она отзывается только на имя Сис. Она местная, у нее восемь братьев: четверо старших и четверо младших — не больше и не меньше. Крупнотелая брюнетка, полная огня, энергии и жизни, с очень добрым сердцем. У нее большой рот сердечком, потрясающая фигура — плотно сбитая, округлая, дородная — и очень темные синие глаза.
Наши отношения нельзя было назвать простыми. Они начались не так, как следовало, и вскоре нам стало ясно, что лучше им было бы совсем не начинаться. Я встретил ее почти четыре года назад. Меня тогда вышвырнули из спорта, и я вернулся в свой родной город, мало заботясь о том, чем займу остаток своей жизни, хотя зарабатывать на хлеб мне все равно пришлось. Я прожил в городе несколько месяцев и занимался грубой плотницкой работой у одного из местных строителей — именно тогда я встретился с ней. У нее за спиной было не менее скверное прошлое. Ей было двадцать пять — на год меньше, чем мне. Она вышла замуж за какого-то сумасшедшего — психопата, алкоголика и мерзавца. Девушка с меньшим запасом жизнелюбия и оптимизма сбежала бы от него в первый же год. Но Сис выдержала целых четыре бездетных и безумных года, пока он не прострелил ей горло, а потом застрелился сам, засунув дуло себе в рот. Она выжила только потому, что в «скорой» оказался очень хороший врач.
Мы были парой самых завзятых неудачников во всем Флоренс-Сити и подружились, рассказывая друг другу о своих проблемах. Ей надо было чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься от собственных забот, и она выбрала меня. Только под ее нажимом я начал всерьез искать для себя какую-нибудь подходящую работу. Старина Берт Шилдер из Центрального банка, который знал моих родителей всю жизнь вплоть до того дня, когда пятнадцать лет назад они утонули в заливе во время шторма, предложил мне заняться этим случайно подвернувшимся делом — оценкой автомобилей и устроил меня на работу в одну контору из Майами. Спустя четыре месяца я уже достаточно разбирался в бизнесе, чтобы попытать счастья со своей собственной фирмой во Флоренс-Сити.
Сис Гэнтри горячо поддержала меня в этом решении, подсчитала мои скудные средства, настояла на том, чтобы я купил дом, а не брал жилье в аренду, и нашла старый коттедж на берегу залива, стоящий на одном акре заброшенной земли в четырех милях к югу от границы города. Тогда она уже работала на Тома Эрла, и благодаря ей дом достался мне почти даром; потом, обеспечив мне жилище, она решила, что просто должна помочь мне в нем устроиться. Кроме того, она помогла мне заполучить стол в конторе Тома Эрла.
Я уже две недели жил в своем коттедже, но в наших отношениях не было даже намека на секс. Мы были просто друзьями, оба переживали трудное время, и общение друг с другом помогало нам скрасить жизнь. Как-то в воскресенье вечером она принесла мне занавески для кухни, которые изготовила собственноручно. Я закрепил на них зажимы, и она развесила их на перекладине. На побережье налетела октябрьская гроза, ливануло как из ведра, и в доме отключилось электричество. Мы стали глупо острить по этому поводу. У меня не было ни свечей, ни фонарика. Мы сели на диван. Время от времени комнату освещали вспышки голубовато-белых молний. Я потянулся за сигаретами и случайно коснулся ее руки. Потом я обнял ее за талию. При следующем всполохе я увидел ее лицо совсем рядом с моим, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Наш поцелуй затянулся, и я почувствовал, как ее тело напряглось и придвинулось ко мне ближе, губы стали горячими, а дыхание быстрым и неровным. Она позволила отвести себя в спальню, послушная, как ребенок, и потом поворачивалась в разные стороны, помогая мне, пока я раздевал ее неловкими от нетерпения руками.
У меня никого не было после Джуди, и у нее никого не было после ее сумасшедшего мужа, который оставил шрам у нее на горле.