— Это называется самогипноз. Я читала о таких вещах.
Мы вернулись назад и взяли ее вещи. Выпрямляясь, она сказала:
— Осталось выяснить еще только одну деталь, не так ли?
— Возможно. Какую именно?
— Почему вчера утром ты так странно на меня уставился? Я напомнила тебе Джуди, верно?
— Как ты догадалась?
— Никакая другая причина не могла вызывать у тебя такой реакции. Я действительно так сильно похожа на нее?
— Смотря что понимать под словами «так сильно».
— Ты выглядел так, будто ты вообще меня не видел. Словно перед тобой было привидение.
— Нет. Теперь я тебя хорошо разглядел. У тебя другое лицо. И волосы другие.
— Есть и другие отличия, Сэм.
— Что ты имеешь в виду?
— У меня другое сердце. Я очень постоянна по характеру. И мои чувства трудно изменить. Тебе следует бежать от меня без оглядки, Сэм. Когда я общаюсь с человеком, то играю в открытую и все мои карты лежат лицом вверх. Поэтому если весь этот вечер ты притворялся, стараясь под меня подладиться, и если на самом деле ты не тот человек, кем хотел казаться, то тебе лучше от меня бежать. Я серьезно.
— Думаю, что я не притворялся, Пегги. Но кто может знать это наверняка?
— Я могу играть в тысячи разных маленьких игр, но ни в одну по-крупному. Тебя все это не отпугивает?
Она смотрела на меня, и у нее был самый твердый и уверенный взгляд, какой я когда-либо видел. Ее левый глаз расположен на полмиллиметра выше правого, а левая бровь изгибается чуть более крутой дугой.
Не отводя от нее взгляда, я сказала:
— У тебя ресницы цвета темной меди, но брови гораздо темнее.
— С бровями я мухлюю. Я подрисовываю их карандашом. На спине у меня две родинки. Я часто схватываю жуткий насморк. В гневе я могу бросаться вещами.
— Меня все это не отпугивает, Пегги.
Она прислонилась спиной к дереву, протянула ко мне руки и сказала:
— А теперь поцелуемся по-настоящему, Брайс.
Ее сумочка и туфли упали на землю.
Мы поцеловались по-настоящему. Поцелуй — в сущности, довольно курьезная вещь, всего лишь соприкосновение ртами, — является какой-то особой формой вопроса и ответа. С его помощью мы сказали друг другу, что между нами никогда не будет ничего банального и пошлого. У нас будет много приятных минут — нежных, радостных, диких и сладких. Но никаких банальностей.
Звук автомобиля, приближавшегося по Оранжевому пляжу с севера, все разрушил. За рулем полицейской машины я увидел Лакси.
— Это тот самый вежливый коротышка, который просил меня не гулять по ночам, — сказал она.
— Этот самый вежливый коротышка чуть не убил меня своей дубинкой.
— Это он?
— Да. Я бы назвал его гадюкой, но это слишком мягкое слово. Пусть он лучше будет скорпионом. Или вирусом гриппа.
Я подобрал сумочку и туфли.
— Спасибо. Я опьянела от утреннего воздуха, от бессонной ночи и от твоего поцелуя, Сэм.
— Неплохая получилась смесь.
Я проводил ее до пляжа Уэберов. На узкой тропинке в зарослях травы появилась загорелая женщина. На ней был ярко-желтый купальный костюм с маленькой юбочкой, через плечо перекинута пляжная сумка такого же цвета. У нее была стройная фигура, и я сразу узнал те «кричащие» волосы, которые Гас увидел в машине Чарли Хейвуда. Довольно длинные, они выглядели фальшивыми, как блестящая монета, и искусственными, как льняной парик на выставленном в витрине манекене.
Она изобразила изумление и с хриплым придыханием сказала Пегги:
— Я думала, ты еще в своей кровати!
Она вела себя так, словно видела только Пегги, но я заметил в ней чисто физическую реакцию на мое присутствие — то, как она выпрямила спину, изящно изогнула бедра, расправила плечи, чтобы приподнять грудь, и подобрала плоский живот.
— Чери, позволь представить тебе Сэма Брайса. Сэм, это моя сестра, Черити Уэбер.
На ее губах появилась тусклая улыбка, как у мясника, который с отрешенным видом сортирует и разделывает тушу.
— Привет, — сказал она. — Пегги, почему ты так одета? Когда ты вышла из дому?
— Вчера вечером, душечка. Приблизительно около десяти. И вскоре после этого встретилась с Сэмом.
— Где вы были?
— Мы провели безумную ночь, полную танцев и веселья, Чери.
Женщина посмотрела на нее. Я заметил, что густой загар скрывает недостатки ее кожи.
— Ты пьяна, дорогая? — спросила она.
— Нет, я просто счастлива. Чери, я собиралась потихоньку проскользнуть в дом, а потом так же тихо выбраться вечером снова, чтобы опять увидеться с Сэмом, но теперь, наверно, это можно сделать и открыто?