— Это опять ты, — с отвращением произнес Лерой.
— По какой части головы ты хочешь стукнуть меня на этот раз?
— Не умничай со мной, мистер, или на тебе не останется ни одного живого места. Что ты тут делаешь?
— Он приехал за мной, — произнесла Пегги ровным и спокойным голосом. — И он может делать это столько раз, сколько захочет.
Свет вильнул в сторону, задержался на ней на секунду и погас.
— Я должен проверять здесь все, что движется в темное время суток, — упрямо сказал Лакси. — И я буду проверять его каждый раз, даже если он станет останавливаться тут по сто раз за ночь. Такой мне дали приказ, мэм. Я очень беспокоился за вас прошлой ночью, мэм, когда вы ушли на пляж и не вернулись обратно. Я не знал, должен ли я об этом кому-нибудь рассказать, потому что пляж не входит в зону охраны. Сегодня вечером я заглянул в окно, увидел вас и сразу успокоился.
— Это так любезно с вашей стороны, что я не могу на вас сердиться. Но я злилась на вас за то, что вы ударили по голове мистера Брайса, офицер.
— Можете называть меня помощником шерифа. Помощник шерифа Лерой Лакси, мэм. Я не стал бы так быстро пускать в ход свою дубинку, если бы мистер Брайс не был таким большим. Но при моем росте я не могу позволить себе стоять по стойке смирно и вежливо беседовать с неизвестным человеком, который не хочет отвечать на мои вопросы и угрожающе надвигается на меня в темноте. Честно говоря, мне наплевать на чувства мистера Брайса, но в том, что касается вас, мэм, я хотел бы… чтобы вы поняли, почему это произошло.
— Я получил за свою глупость, Лакси. Так было всю мою жизнь.
— Теперь вы можете помигать два раза фарами, и я не буду вас беспокоить, — сказал он и быстро растворился в темноте.
Я нажал на газ, как только Пегги оказалась рядом.
— Найди место потемней — и поскорее, Сэм, — сказала она.
Я свернул налево в тень густых сосен рядом с домом Тернеров и погасил фары. Когда я повернулся к ней, она бросилась ко мне в объятия и обхватила мой затылок своими маленькими пальчиками.
— Как тебе это за целый день воздержания? — спросила она голосом, в котором звучал смех. — За рассудительность и самообладание?
— Лучше награды не придумать.
После долгих чудесных минут в темноте она откинулась на свое место с глубоким вздохом удовлетворения.
— Можем ехать дальше, — сказала она. — Я должна была убедиться, что мне все это не приснилось. Куда мы отправимся?
— Скажи мне, чего ты хочешь, и я подберу место.
— Сэм?
— Да, милая.
— Сэм, ты знаешь, что еще я ничего твердо не решила насчет тебя.
— Знаю. Но ведь ты это обдумаешь?
— Да, так или иначе. Сэм?
— Я все еще здесь и веду машину, мэм.
— Ты помнишь, что я говорила тебе… насчет того, как я щепетильна в вопросах морали, а люди неправильно меня понимают?
— Помню.
— Я хочу посмотреть, где ты живешь, — произнесла она с каким-то вызовом.
Я не смог удержаться от смеха. Она не хотела, чтобы у меня возникли хоть какие-то сомнения на этот счет.
— Прекрати гоготать, черт тебя возьми! — крикнула она.
— Пегги, друг мой, я пытаюсь делать все как следует. Я сам собирался предложить тебе это попозже вечером, потому что тоже хочу, чтобы ты посмотрела мой дом. Я даже немного боялся об этом заговорить — вдруг ты, столь строгая насчет морали, поймешь меня неправильно.
Мы подъехали к моему коттеджу.
— Я могу не стесняться? — спросила она. — Или мне следует быть вежливой?
— Не стесняйся, пожалуйста.
Она осмотрела весь мой дом, как ревизор. Разве что не выдвигала ящики письменного стола. Она вела себя как кошка в новом доме. На ней были блузка цвета корицы, бледно-серая юбка и сандалии. Я приготовил напитки, поставил музыку, перенес бокалы на веранду и терпеливо уселся в кресло. На обратном пути она погасила в гостиной свет, оставив только одну лампу у окна, чтобы та слабо освещала веранду.
Она села, отпила глоток и сказала:
— Ты меня пугаешь.
— Я очень старался этого не делать.
— У тебя все так дьявольски аккуратно. А я всегда живу в бардаке. У меня хорошие и красивые вещи, но они в полном беспорядке. И у тебя гораздо больше книг и пластинок, чем я ожидала.