— Спасибо, что дождалась меня, Дюрельда. Я тебе очень признательна. Дебби Энн сильно упала и разбила лицо, но теперь с ней все в порядке. Мне жаль, что тебе никто ничего не сказал.
— Они говорят, она лежала вся в крови на дороге, — мрачно заметила Дюрельда. — Может, ее машина переехала, думала я. Посмотрела маленький автомобиль, но там совсем не было крови.
— Ты можешь идти домой. Ты очень долго ждала.
— Я все-таки могу отнести в дом вашу сумку, перед тем как уйти, миссис Мэри. Вы совсем вернулись?
— Думаю, да, Дюрельда.
Она направилась к дому, неся чемодан, который взяла у Майка, и обращаясь через плечо к идущим за ней следом:
— Вы уехали, все здесь перепуталось, никто никому ничего не может объяснить.
— Я должен был позвонить тебе, Дюрельда, — оправдывался Майк.
— Да уж, должны были, — буркнула Дюрельда.
После ухода Дюрельды Мэри застыла в гостиной, глядя на Залив, спиной к Майку.
— Трой забрал свои вещи, — сказала она тихо.
— Да. Он уехал, Мэри.
— Совсем?
— У меня сложилось именно такое впечатление.
Она разъяренно обернулась к нему:
— Ты пытался остановить его? Пытался?
— А как ты думаешь?
— Извини, Майк. Как она упала? Что вообще происходит? Сэм вел себя странно. Мардж и Чарли вели себя странно. Тебе лучше все мне рассказать.
— Сделать тебе что-нибудь выпить?
Она невесело рассмеялась:
— Одна из маленьких радостей культуры, Майк. Люди больше не говорят — возьми себя в руки. Они не говорят «как мне не хочется тебе об этом рассказывать». Они спрашивают, не хотите ли выпить. Да. Я хочу выпить. Но если ты потратишь на это больше шестидесяти секунд, я сойду с ума.
На террасе были сумерки. Он вынес напитки туда. Она последовала за ним.
— Все в порядке, Майк. Я сижу. Я держу себя в руках. Это крепкий напиток. Давай начинай!
— Трой сильно пил вчера вечером. Сегодня он не вставал до двух. Как только он выпил кофе, он стал собирать вещи. Я немногое смог из него вытянуть. Он не захотел, чтобы я подвез его. Дебби Энн возвращался домой на машине. Она увидела, как он идет с чемоданом. Она остановилась. Видимо, он не захотел с ней разговаривать. Тогда она подала машину назад, вышла и стала его дожидаться. Я направился в их сторону. Я не слышал, о чем они говорили. И вдруг он… ударил ее.
Ее глаза в сумерках округлились и широко раскрылись, бокал застыл неподвижно на полпути к губам.
— Он что?..
— Он ударил ее, Мэри.
— И никто… никто не мог его остановить?
— Он ударил ее только один раз. Он сбил ее с ног, и она упала на капот машины. А потом свалилась на землю. А он продолжил свой путь.
— Это невероятно! Кто еще об этом знает? Кто это видел?
Он объяснил про пожилую пару на берегу, про подозрения Лэйбернов, про то, что он рассказал об этом только Ферсону и Шерману, и рассказал Ферсону только для того, чтобы избежать расспросов полиции.
— Если говорить о полиции, — сказал он, — это должна решить ты и Дебби Энн.
— Он болен, Майк. Он так болен!
— Я знаю.
— Чтобы… чтобы сделать ей так больно… Она такая милая. Она бы никому не сделала больно. Скажи мне, Майк. Неужели он способен совершить подобное?
Теперь самое время рассказать ей все, подумал он. Мы добили ее, и она стоит на коленях. Теперь ударим ее ногой в лицо. Расскажем о ее сладкой маленькой дочурке. Хватит, Роденски. Пора.
— Я не знаю, почему он это сделал, Мэри.
— Это так бессмысленно!
— Факт заключается в том, что он это сделал. И с ней все будет в порядке.
— Но подумай о психологической травме, Майк.
— Я не собираюсь размышлять об этом.
— Куда он поехал? Прямо к той… женщине, Роули?
— Вероятно.
— Мне не следовало уезжать, Майк.
— Здесь я согласен. Ты права. Тебе не следовало уезжать.
Они говорили еще, но разговор был бессмысленным. Они еще выпили, но это ее нисколько не успокоило. Наконец он уговорил ее, что приготовит для них что-нибудь поесть. Он сказал, что знает, где что находится, и сможет сделать чертовски хорошую яичницу. Он вместе поели. Она помогла убраться, потом позвонила в больницу, чтобы узнать о состоянии Дебби Энн, и скоро пошла спать. Майк отправился к себе в комнату и написал письмо сыну. Прогулялся по пляжу. Дул влажный восточный ветер, вокруг луны светился ореол. Это был тяжелый день. Он чувствовал себя слишком усталым, чтобы о чем-то думать. В постели он остро ощутил, что совершенно вымотался. Мэри была в дальнем конце дома. Он задумался, спит ли она. Он надеялся, что спит.