— Мне столько не надо, Мардж. Только чтобы поставить трейлер.
— Трейлер?!
— Теперь их называют мобильными жилищами. Звучит гораздо более шикарно.
— Но вы не сможете этого сделать! Здесь везде жилая зона… Боже мой, вы бы никогда… вы шутите, не правда ли?
— Да. Я поддразниваю вас, Мардж. На самом деле я набит битком.
— Что?
— Набит битком. Деньгами по самое некуда.
— В самом деле?
— То, что называется «нувориш». Я неограненный алмаз. Золотое сердце. Я без ума от собак и ребятишек. Я буду ценным приобретением для Ки.
Она почувствовала себя очень неуверенно.
— Вы в самом деле подумываете поселиться здесь?
— Я просто смотрю по сторонам, детка. Скажем так. Разумеется, если я перееду жить в подобное место, я сменю фамилию на Роденс.
— Вы грубите мне?
— Я не хочу вас обидеть. Я думаю, вы могли бы дать мне пару советов: что здесь есть хорошего, чем можно заняться. Или этот ваш Чарли мог бы. Деньги должны работать, знаете ли.
— Вы… продали вашу газету?
— А я никогда ею и не владел. Это было так, Мардж. Мой старик был настоящий жлоб. У него был магазинчик листового металла в Буффало, штат Нью-Йорк. Он был такой тупой, грубый и невежественный, что люди терпеть его не могли. И я не мог. Я ни разу не видел его с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать. Но у него было хобби. Он покупал понемногу акции и складывал их. Я понятия об этом не имел. До тех пор, пока он не помер. Сумасшедшие акции вроде «Полароида». И «Электрик боут», и «Рейнольдс металс». И так интересно все совпало. В прошлом октябре моей жене ставят диагноз «рак», одна из скоротечных и безнадежных форм. К концу ноября деньги у меня совершенно кончаются. В середине декабря юристы из Буффало разыскивают меня, чтобы сообщить о похоронах старика, и неожиданно выясняется, что я стою несколько сот тысяч баксов. Я мог бы забрать их сразу же, но получил только через две недели после смерти жены. Теперь мои ребятишки учатся в «Мелфорде» в Вермонте и я битком набит деньгами, детка.
Она уставилась на него. Он заметил, что ее рука легонько трясется, когда она подносит бокал к губам.
Она встала и сказала:
— Надеюсь, вы очень приятно проведете здесь время, мистер Роденски.
— Спасибо, миссис Лэйберн.
Она сделала несколько шагов, но потом снова повернулась с небольшим светским смешком и особенным злобным блеском в глазах.
— Вам стоит быть поосторожнее, если вы собираетесь вложить часть своего огромного богатства в проект Троя. Мой Чарли сказал бы вам то же самое.
Она ушла. Роденски подцепил вилкой последний кусок огурца и резко заговорил сам с собой. Спокойно, мальчик. Ты слишком слаб, чтобы сражаться. Даже с таким противником, как эта…
Он сменил объект изучения, сфокусировав свое особое внимание на паре у бассейна — мужчина, сухой и загорелый, как труп, слишком долго пролежавший на солнце, угловато сидел на подушке возле бассейна и вел тихую беседу с округлой блондинкой в розовом купальнике, которая лежала в шезлонге, подставляя лицо солнцу. Майк скоро понял, что они ругаются между собой: злобно, едва слышно, с длинными паузами между гадостями, которые они говорят друг другу. Он не менял выражения лица и едва шевелил губами, обращаясь к ней. Когда она отвечала, ее лицо преображалось. Она была хорошенькой, ее слегка портили слишком маленький рот и поросячий носик. Она выглядела избалованной, капризной, скучающей и язвительной, когда отвечала ему. Все это уходило, когда она снова подставляла лицо лучам солнца.
Муж с женой, решил он. И он на двадцать лет старше, и жена, вероятно, вторая, и ему так понравились эти груди, что он не подумал, что они будут делать, вылезая из постели. Видимо, теперь она начинает понемногу погуливать, а он ничего не может доказать, но чертовски много подозревает. Ей было двадцать пять, когда она вышла замуж, а теперь ей тридцать — на пять лет старше и на пятнадцать фунтов тяжелее, — и она боится, что он собирается жить вечно.
Последний оплот достойной жизни. И не слишком чопорной.
Он подошел к бару, нашел джин, смешал «Коллинз» и налил себе крепкий напиток в высокий бокал.
Когда он стал отходить от бара, за руку его поймал Трой:
— Кто тут портит вечеринку?
Майк обернулся и посмотрел снизу вверх на более высокого мужчину. Трой за пять лет сильно отяжелел. Светлые волосы поредели, в них появилась проседь. Под глазами были темные мешки.
— У меня глаза слипаются. Не удерживай меня. По мне здесь вряд ли будут скучать.