— Ты же не норвежец, — сказал Кнуд Эрик, — как тебе удалось сбежать?
— Я лучше, чем норвежец, — ответил Абсалон Андерсен и самодовольно усмехнулся. — Я черный. Я ушел из Дакара пешком. И никто не пытался меня остановить. Чем я отличался от всех прочих негров? Окольными путями я пробрался в Касабланку. Кстати, должен передать еще один привет — от капитана Грённе. От вас, марстальцев, обалдеть можно. Вы вездесущи.
— Ну а как ты добрался сюда?
— Да благодаря пиву.
— Пиву, — повторил Хельге и с интересом наклонился к нему. — Ты что, греб из Касабланки до Гибралтара, сидя в ящике из-под пива?
— Не то чтобы совсем, — произнес Абсалон. — Но почти. Многие пытаются сбежать, но не многим это удается: французы начеку. Чуть подальше, вверх по реке, мы нашли старый прогнивший рыбацкий ялик, который не вызывал подозрений. Надо же быть совсем чокнутым, чтобы выйти в море на этой старой калоше. Проблема была в воде. Без воды-то никак. Не могли же мы разгуливать по городу с полным бочонком воды: они бы сразу обо всем догадались. Грённе презентовал нам пару ящиков пива. Французы ржали, завидев нас с этими ящиками. Думали, мы на пикник собрались. Мы поставили мачту, паруса и вышли в море поздно вечером. Всю дорогу пришлось вычерпывать: калоша набирала воду, как ящик с сельдью. Через четверо суток добрались до Гибралтара. Ялик затонул у нас под ногами, как только мы вошли в гавань.
— То есть в последний момент, — сказал впечатленный Кнуд Эрик.
— Да уж. — Абсалон степенно кивнул. — Не то слово, последний. У нас пиво кончилось.
Когда у стола появился следующий человек, Кнуд Эрик пристально посмотрел на него и поднял руку, как бы призывая пришедшего к молчанию:
— Дай угадаю, как тебя зовут. Ты или Свен, или Кнуд, или Вальдемар.
— Вальдемар, — ответил мужчина не моргнув глазом.
— Как китайца могут звать Вальдемаром? — спросил Хельге, оглядывая стоящего перед ними стройного молодого человека лет двадцати, а может, и моложе.
У него были высокие восточные скулы и узкие глаза. На красивых губах играла насмешливая улыбка. Красивая внешность, но какая-то удивительно мягкая, почти женственная.
— Я не китаец, — терпеливо произнес он. — Мама из Сиама, отец — урожденный Йоргенсен.
— У тебя, наверное, и датский паспорт имеется, — сказал Хельге с инквизиторской интонацией. Ответ молодого человека выбил у него почву из-под ног, и теперь он хотел отыграться.
— Главное, чтобы книжка моряка была, — примирительно вставил Кнуд Эрик.
В темных глазах Вальдемара Йоргенсена появился суровый блеск.
— Я родился в Сиаме, — сказал он. — У меня сиамский и датский паспорта. Датский я получил обманным путем. Я член Тихоокеанской ассоциации моряков и морских офицеров. Этого вам, парни, достаточно? — И он воинственно на них уставился.
Кнуд Эрик рассмеялся:
— Место твое, если хочешь.
— Хотелось бы знать, пойдем ли мы в Америку.
— Спроси у англичан. Но стоит готовиться к походу по Северной Атлантике.
— Хочу дать совет: смотрите не женитесь на американках.
— А что с ними не так?
— Они настоящие оторвы, real hot[54]. Но в итоге все хотят замуж. Я слышал, как на некоторых кораблях парни хвастались своими завоеваниями: колечками обручальными, фотографиями свадебными, вечная любовь — все дела. И тут двое обнаруживают, что женаты на одной и той же. И я расскажу почему. Эти broads[55] получают пенсию в десять тысяч долларов как вдовы моряков союзнической армии. Pain in the ass. You know what I mean?
— Sure do[56].
Кнуд Эрик с трудом сохранял серьезное выражение лица. Но парнишка, казалось, ничего не замечал.
— Ты ведь не женат, да? Старый холостяк на такое скорее попадается. Take care, buddy![57]
Парень явно не слепой: заметил, что у Кнуда Эрика нет на пальце кольца. Кнуд Эрик наклонился вперед:
— Послушай, я тебе не buddy. Я капитан «Нимбуса», и, если хочешь ходить на моем корабле, выбирай выражения. Понимаешь меня?