Павел в свою очередь ни о чём подобном и не думал. Просто он любил это место, как любили его и родители Павла. За непередаваемую атмосферу, за отличную кухню, за размеренность и отсутствие суеты. Следователь пошёл на явное нарушение инструкций начальства, пошёл ради зеленоглазой девочки из прошлого, которую хотел поразить, удивить, завоевать. Конечно, он был не против углубленного продолжения знакомства, но не здесь и не сейчас же. Инстинктивно он понимал, что его Наталочка сделана из иного теста, чем сверстницы и подход нужен другой. Какой — он пока не знал, потрогать соблазнительный женский изгиб — единственная вольность, на которую он решился.
Несмотря на обеденное время, ресторан был наполовину пуст. Павел предложил Наталочке выбор столика. Поколебавшись, девушка решительно направилась к месту у раскрытого окна, в которое свесились пахучие ветки плакучей ивы. Взяв в руки меню, Наталка взглянула в него и почти сразу закрыла:
— Пашенька, я в деньгах не разбираюсь. — прошептала она. — но здесь же, наверное, страшно дорого.
— Пусть тебя это не беспокоит! Я — плачу! — сказал Павел и сделал широкий жест рукой.
Получилось пошло, словно какой-нибудь купец, со стыдом осознал он, но было уже поздно.
— Ты просто пользуешься, что я очень хочу есть. — с негодованием сказала девушка, на затем сменила гнев на милость. — Ладно, у меня всё равно нет другого входа — подчиняюсь неизбежному и полагаюсь на твой вкус. Я бы сейчас слона, наверное, съела.
Пока Павел изучал меню, раздумывая над тем, чем бы поразить девушку, но, чтобы это не выглядело бахвальством и оскорблением, Наталка же занялась изучением ресторана и его посетителей. Её взгляд внимательно блуждал вокруг, замечая все детали, пока не наткнулся на такой же внимательный и изучающий взгляд. Взгляд принадлежал высокому осанистому мужчине властного вида, сидевшего на противоположном конце ресторана. В отличие от блуждающего взгляда девушки, мужчина пронзительно смотрел исключительно на один объект — на стол, за которым расположились они с Павлом. Наталка ответила на вызов и дерзко посмотрела на мужчину: «Видный и стройный, но начинающий грузнеть, зачесанные назад седые волосы, военная форма, несомненно армейская, судя по зелёному цвету, в выражении лица что-то неуловимо знакомое, а в глазах — бездонная синь. Паша! Только постаревший».
Увидев, что его наблюдение обнаружено глазастой девицей, человек сказал что-то другому мужчине, сидевшему за тем же столом, снял салфетку и решительно направился в их сторону.
— Ну, здравствуй, сын!
Наташа с изумлением увидела, что Павел смешался, казалось, он вовсе не рад этой встрече.
— Здравствуй, пап!
— Ты не представишь меня своей спутнице?
— Да, конечно! — Павел совсем растерялся. — Наташа, позволь представить тебе — мой отец — Артём Романович Конюшкин.
Артём Романович церемонно склонил голову, а потом неожиданно заговорил с сыном по-немецки:
— Пауль, кто это?
— Не понял.
— Ты все прекрасно понял. Мы с мамой уже устали от девиц, которые виснут тебе на шею. Кто на этот раз?
— Всё совсем не так! Это фигурантка по делу, которое я веду. Она потеряла память и ничего не помнит. У неё нет дома, она уже сутки ничего не ела, и я решил покормить её.
— Ничего не помнит, говоришь?
Павел кивнул.
— Покормить, значит?
Опять кивок.
— В одном из лучших ресторанов решил покормить бомжиху и мошенницу?
— Ну, зачем ты так?
— Всё как раз так! И всё опять повторяется! Помнишь, как прошлый раз ты приволок домой свою неземную, как ты говорил, любовь? Чем всё закончилось, помнишь? Едва спасли тебя с матерью от этой хищницы! И вот опять… Мы с мамой тебе такие партии подбирали — умницы, красавицы, родители с положением. А ты предпочитаешь с проходимцами дело иметь.
— Это моя жизнь! И что это за снобизм: партия, положение. Вы же не были такими, папа!
— Другие времена! Ладно, мы согласились с твоей профессией. Ладно, мы скрепя сердце согласились с твоим отказом от карьеры адвоката. Но, ты у нас один, и губить дальше свою жизнь, мы тебе позволить не можем.
— Хлоп!
От резкого звука отец и сын замолчали и одновременно повернули головы в сторону Таши.
Это девушка Наташа ловким движением сняла со стола сложенную конвертом салфетку, отвела руку в сторону и громким хлопком раскрыла её. Потом изящным движением (всю жизнь это делала) расстелила, предварительно сложив вдвое, на манер косынки, салфетку на коленях сгибом к себе. Воспользовавшись возникшей паузой, девушка взяла тремя пальчиками бокал с водой, которую в этом ресторане всегда ставят перед посетителями, и, отпив совершено маленький глоток, скорее просто смочив губы, отвела руку в сторону и подчёркнуто раскрыла пальцы.
— Дзинь! — раздался хрустальный звон бьющегося стекла.
Идущий к их столу официант с заказом мгновенно сориентировался, поставил поднос на соседний столик и метнулся собирать осколки.
— Ой! — сказала девушка и мило улыбнулась.
А затем, перейдя на чистейший немецкий язык, добавила:
— Entschuidigen Sie mich, ich bin so ungeschickt [22].
Артём Романович Конюшкин побагровел, а его сын с затаённой улыбкой наблюдал немую сцену. Отцовского конфуза он ожидал, поскольку догадывался, что Наталочка владеет этим языком, в наше время становящимся всё более и более редким.
А Наталка продолжила закреплять достигнутый успех и, перейдя на русский, добавила:
— Может я и проходимец, но сие есть моветон — говорить о присутствующем в третьем лице.
Затем встала и снова по-немецки:
— Allerdings bin ich schon satt, danke, Paul. Es war sehr angenehm, sie kennenzulernen, Herr Konjuschkin.[23].
И, сделав книксен, направилась к выходу. Странно, но Наталка была зла не на отца — на сына, за то, что он создал такую дурацкую ситуацию.
— Фройляйн Наталья!
Наталка обернулась — её догонял отец.
— Извини старика, совсем умом тронулся.
— Да что, вы Артём Романович, я совсем на Вас не сержусь. Скорее, я сама виновата. — не рассказала товарищу лейтенанту, что владею немецким. Да, и какой вы старик — скорее, опытный зрелый мужчина.
Польщённый старший Конюшкин подошел и галантно поцеловал девушке ручку, склонив при этом голову. Наташа смотрела на седые волосы склонённой перед ней головы и чувствовала, что ей это дело нравиться.
— Позвольте сопроводить вас за стол, фройляйн. — Артём Романович галантно предложил девушке руку, которую она милостиво приняла. — Не могу не спросить, откуда такое блестящее знание немецкого, столь редкое в наше время?
Усаживаясь на подставленный Артёмом Романовичем стул, она ответила, нисколько не совравши:
— В женской классический гимназии губернского города С.
Странно, но он не удивился, а воспринял это известие как должное.
— Извините, фройляйн, я вынужден откланяться, что поделаешь — служба! — от усердия Конюшкин-старший аж каблучками щёлкнул.
Он удалился, не забыв за спиной девушки обернуться к сыну и показать большой оттопыренный кверху палец.
После ухода отца Павла за столом воцарилась тишина. Молодые люди, испытывая неловкость, просто молча ели, не зная как начать разговор.
— Наташ…
— Давай не будем, Паша, мне надо было раньше дать понять, что владею немецким языком, тогда бы не было этого конфуза.
— Они раньше не были такими снобами, поверь. Отец, прежде, чем до генерала дослужился, полжизни провёл по дальним гарнизонам. Мама постоянно в Москву моталась — диссертацию писала, потом защищала. Просто у них пунктик возник по поводу моей женитьбы, беспокоятся за меня.
— Вот это как раз мне знакомо! Мои тоже беспокоились, правда, по совершенно иным мотивам. А вас, значит, девушки любят, Павел Артёмович, и меняете их как перчатки?
По тому, как яростно Павел стал всё отрицать, стало ясно, что его очень смутил этот вопрос. Но Таша решила спустить это дело на тормозах, ведь, в конце концов, она вовсе не собиралась всю оставшуюся жизнь разделить с Павлом, у неё есть Николка. Поэтому она решила сменить тему:
22
23