- Знаете что? - несколько минут спустя, после того, как мое сердцебиение слегка успокоилось, я вскакиваю. - Я свяжу вам крутые шапки. Ладно? - я одновременно глажу их обоих по гладкой коже головы.
- Миа, сейчас весна. Мы не замерзнем, - считает Бен. - Или замерзнем?
Джей качает головой.
- Я не могу поверить, что ты это сделал.
- Одинаковые права для всех. Как минимум, ради тебя я могу побриться налысо. Даже если взамен не могу заставить тебя укоротить свой член... Так что у тебя всегда есть преимущество.
Я фыркаю. Уверена, что мое лицо сейчас ярко-красное.
- Бен! Серьезно?
Мой муж улыбается.
- Ну да, в отличие от тебя, я могу правильно сравнить длину. Но я искренне желаю тебе это. Вам.
Джей чешет лоб. Четыре пластыря на висках и на затылке напоминают о зловещем аппарате, в котором была закреплена его голова. Скорее всего, раны, где были закручены фиксаторы, заживут быстро. Но только вид белого пластыря, который постепенно темнеет, вызывает дрожь в моем желудке.
Вечер мы проводим перед телевизором. Я вытягиваю ноги через Джея, и Бен массирует мои ступни, в то время, как я вяжу черную шапку. Периодически снимаю мерки с их лысых голов. Мне не нравятся лысины. Они напоминают мне о том, что на самом деле сейчас происходит. Без них случаются моменты, когда я забываю, насколько болен Джей. Медикаменты помогают при наибольших судорогах и боли, и его болезнь почти незаметна. С сегодняшнего дня она наш постоянный спутник. Дамоклов меч, который угрожающе проносится над нашими головами, и никто не знает, когда он упадет на нас со взмахом. Я только надеюсь, что нам осталось достаточно времени для всего, что так важно.
Но разве бывает достаточно времени? Время достаточно относительно...
Мне больно видеть, как Джей обо что-то ударяется. Я бы помогла ему с удовольствием, но он не позволяет и постоянно играет рыцаря передо мной, не важно, насколько больно ему в данный момент. Все его тело в жутких синяках и Бен шутит по этому поводу. О постепенной потере зрения врач нас предупредил. Из-за давления опухоли на зрительный нерв неизвестно, как быстро он ослепнет полностью.
Джей рисует как маньяк. Его эскизы приземляются один за другим на метровую стопку возле нашей кровати. Я не решаюсь на них посмотреть, но Бен знает, что там изображено. Когда я сижу возле Джея, он с трудом видит меня, поэтому при общении я должна сидеть напротив него. А вообще, он чувствует себя хорошо с тех пор, как он бросил химиотерапию.
Доктор Мартин не хотел больше нести ответственность за побочные эффекты при сомнительных шансах на успех. Джей отпраздновал это, выпив полбутылки виски, а потом уснул у меня на руках. Я до сих пор не могу привыкнуть к его лысине, и как его череп поблескивает на свету.
Когда вечером захожу в гостиную, он не спит, а смотрит телевизор. Я сажусь рядом с ним и делаю глоток воды с его стакана.
— Что ты там смотришь? — спрашиваю я.
Бен еще в офисе, и пообещал принести китайской еды с ресторанчика на углу, когда вернется. Надеюсь, это будет скоро, потому что мой желудок тихо урчит. Мой живот круглеет с каждой неделей и любимые джинсы не застегиваются, поэтому я оставляю пуговицу незастегнутой.
Джей не отвечает. На экране изображение старого мужчины, который сидит на уродливом зеленом диване. Возле него плачущая женщина. Мой желудок сжимается, когда медсестра протягивает мужчине таблетку и стакан воды.
— Вы уверены, что именно сейчас хотите умереть? — раздается с экрана.
— Проклятье, Джей, зачем ты это смотришь? — я беру пульт, но Джей удерживает мое запястье.
— Не надо.
— Пожалуйста, — прошу я. — Это же бред.
Джей мотает головой. Его челюсть крепко сжата, и он пристально смотрит в телевизор, будто желает его загипнотизировать. Я не могу на это смотреть и иду на кухню, взять что-нибудь из холодильника. С неохотой возвращаюсь в гостиную. Я не хочу это видеть. Какой-то врач обьясняет действие таблетки и почему он позволяет таким образом умереть. В каком-то городе в Швейцарии, где выполняются такие пожелания.
Джей выключает звук.
— Иди ко мне, сокровище.
Я сажусь к нему на колени, чтобы могла видеть его.
— Я хочу, чтобы ты знала одно — так, как он, я не могу умереть. Ни в коем случае.
— Ах, Джей... — говорю, пытаясь не заплакать.
— Серьезно, нет. Я же не киска. — Он втягивает воздух через нос.
— Прошу тебя, ты не должен так...
— Когда-нибудь мы должны поговорить об этом, сладкая. Я знаю, это дерьмово, и мне не хочется этого делать, но... вы вся семья, которая у меня есть.
— Я не буду говорить ни о твоей смерти, ни о похоронах, — твердо говорю я. — Забудь. Вместо этого нам стоило бы поговорить о твоем дне рождения. Мы поедем куда-нибудь?