Бен ложится на меня. Тепло его тела, его близость, которая прижимает меня к кровати, успокаивает.
— Все хорошо, — шепчет он мне на ухо, убирая волосы в сторону. — Он так хотел. Он именно этого и хотел.
— Это был несчастный случай, Бен? — спрашиваю я. Вытираю слезы о подушку, не дыша. Мой нос заложен, что хорошо, потому что так, по крайней мере, не чувствую запаха.
— Боюсь, что нет. — Бен целует мою влажную щеку. Потом он ложится возле меня, обнимая меня рукой за спину, словно крылом, и прижимается своим телом к моему. — Полицейский говорит, что он умер мгновенно. Он направил мотоцикл...
— Не говори мне этого, - перебиваю его я, и под его рукой разворачиваюсь к нему. — Пожалуйста, не рассказывай мне, ладно?
Бен сжимает губы и смотрит на меня с такой любовью, что мой желудок снова начинает дрожать.
— Он не верил, что я это сделаю, — тихо говорю я. — Таблетки. Он мне не поверил, правда?
— И он был прав. Ты бы этого не сделала. Никогда. Верно? — Бен убирает влажные локоны с моего лица. Я качаю головой.
— Ты подарила ему несколько прекрасных месяцев, мечта моя. И он оставил что-то после себя, так, как и всегда мечтал. — Бен нежно гладит по моему растущему животу. Мне тяжело дышать. — За это он тебе безумно благодарен.
— Все равно... — Комок в моем горле не хочет исчезать, разговаривать все так же трудно. — Он должен был подождать. Его день рождения. Вечеринка. Почему он это сделал?
— Ему становилось все хуже, ты знаешь это. Он не хотел дожидаться, пока не сможет сам ничего сделать. Это было бы не в его стиле умереть в хосписе, правда?
— Да, — тихо говорю я. — Это было бы действительно не в его стиле. Но это больно. Так чертовски больно.
Я прижимаюсь к Бену и чувствую мягкие толчки в моем животе. Наш Звездопад.
— Я знаю, мечта моя. — Бен целует меня снова и снова. Когда я глажу его лицо, ощущаю, какие влажные его щеки. Мы так тесно прижимаемся друг к другу, что между нами не пролезет и волосинка. Держим друг друга. Утешаем друг друга. Целую вечность.
Да, он оставил после себя кое-что, и не имеет значения, его это ребенок или Бена. Это наш ребенок, наш общий ребенок. И внезапно во мне появляется уверенность, что это девочка. Девочка с темными локонами и карими глазами. Я вижу ее передо собой, и мое сердце снова бьется быстрее.
— Мы назовем ее Стелла, — бормочу я против груди Бена. — Стелла, как звезда. Хорошо?
— Стелла — прекрасное имя, — шепчет Бен и целует меня.
Бет снова пододвигает ко мне тарелку, которую я только что отодвинула в сторону.
— Ты должна поесть, Миа. Подумай о ребенке.
— Я не хочу. Я не могу.
— Эй. — Она дотрагивается до моей руки. — Ты, кстати, прекрасно выглядишь в этом платье. Джею бы понравилось.
— Нет, не понравилось бы, — упрямо говорю я и тяну за немного глубоковатый вырез, который не совсем подходит для похорон. Но это и не обычные похороны. — Оно черное. Джей никогда не любил черное на мне.
— Хорошо, согласна. Ты вяглядишь как мертвец в отпуске. Но я могла бы это поправить с помощью макияжа, если хочешь.
Я мотаю головой и плотно сжимаю губы. Меня все раздражает. Каждый человек бесит меня, даже Бен. Я хочу побыть в одиночестве, остановить мир и погоревать в тишине. Но это не так. Глупая Земля вращается дальше, мое тело заставляет меня заботиться о нем дальше, даже если это только запихать в себя глупую еду, иначе мне станет плохо.
— У вас все в порядке? — Бен заглядывает на кухню и озабоченно смотрит на меня.
— Да вроде... — Бет пожимает плечами.
— Мы должны были это отменить, — говорю я. — Это дурацкая идея.
— Но вчера еще... ну ладно. — Бен обнимает меня сзади. Я прислоняюсь затылком к его животу и ненадолго закрываю глаза.
— Я не смогу, — шепчу я. — Я не знаю, как это сделать.
— Это всего лишь похороны, мечта моя. А после небольшая вечеринка. Просто представь, что мы отмечаем его день рождения. Так, как и планировали.
— Но это больше не вечеринка в честь дня рождения. Как мы можем праздновать, когда его больше с нами нет?
— Это понравилось бы ему, Миа. — Бет гладит меня по руке. — Ты знаешь это. Он именно этого и хотел бы.
— Он не хотел бы закончить пеплом в урне, — спорю я. — Он бы возненавидел это!
— Вообще-то, мы особо не разговаривали о том, чего бы он хотел, — говорит Бен. — А это было самое простое решение для всех нас. По крайней мере, я знаю, что он не хотел быть похороненым в гробу. Он боялся быть сьеденным червями, так он мне сказал.