Подвиги героев сказочной «Калевалы», казалось, были здесь рядом:
Но у лесорубов Похьяла есть и несравненно более близкие предки.
«В Гельсингфорсе пережил совершенно сказочный день, — пишет Горький в письме к Е. П. Пешковой в 1906 году. — Красная гвардия устроила мне праздник, какого я не видал и не увижу больше никогда, сначала пели серенаду пред моим окном, играла музыка, потом меня несли на руках в зал, где местные рабочие устроили концерт для меня. В концерте и я принимал участие. Говорил с эстрады речь, и когда закончил ее словами: „Элякен Суомэн тюявэста!“ — что значит „Да здравствует финский рабочий народ!“ — три тысячи человек встали, как один, и запели „Вортлянд“ — „Наш край“ — финский народный гимн. Впечатление потрясающее. Масса людей плакали».
Потом, через двенадцать лет, эти же самые рабочие, столь горячо приветствовавшие Горького, участвовали в потрясшей Финляндию героической революции 1918 года.
Я стою на кладбище Черная скала (район Лахти) у братской могилы павших в бою за революцию 1918 года. На памятнике, установленном финскими рабочими, высечены слова:
«Вы шли на смерть за идею братства, чтобы свобода победила рабство, царящее в стране. С вами не погибла идея, не погиб ее огонь. Мы, ваши братья, оставшиеся в живых, построим счастливую страну».
Такова связь времен. И прав был Мартти Ларни, когда, говоря о второй части романа Вэйне Линна «Под северной звездой» (роман посвящен событиям финской революции и гражданской войны), вспоминает слова Золя: когда правда пошла гулять по свету, ее уже ничто не может остановить.
Да, ничто не может остановить правду. Об этом говорит и повесть Геннадия Фиша «На земле Калевалы», написанная в 1944 году, десять лет спустя после романа «Мы вернемся, Суоми!». Роман и повесть связаны друг с другом внутренней, поэтической темой, и хорошо, что они напечатаны в одной книге.
Там и здесь поэзия интернациональной солидарности и героического подвига, а действующие лица «На земле Калевалы» — дети тех самых лесорубов Похьяла, которые в 1922 году вышли на помощь молодой Стране Советов. Многие из этих лесорубов потом осели в районе Ухты — на земле Калевалы. Во время Великой Отечественной войны, будучи военным корреспондентом на Карельском фронте, Геннадий Фиш встретился второй раз с героями «Мы вернемся, Суоми!». Их дети ушли в партизанские отряды, одним из которых командовал бывший председатель колхоза Пертунен, внук знаменитого слепца, спевшего Ленроту лучшие руны «Калевалы». Итак, опять «Калевала», опять легендарные подвиги героев нашего времени, о которых когда-нибудь напишут новые руны.
На партизанской базе в мачтовом бору, на берегу озера, вдали от дороги, Геннадий Фиш и провел несколько дней, слушая рассказы о партизанских подвигах. Здесь же, провожая в поход один из партизанских отрядов, он впервые задумал книгу об этих изумивших весь мир безымянных героях. «Написанная в Беломорске, — рассказывает Геннадий Фиш, — во фронтовых условиях, в конце сорок четвертого, эта книга несет на своих страницах следы военного времени, когда о многом еще нельзя было написать открыто, когда прежде всего хотелось показать подвиг людей, даже в поражениях творивших победу и тем самым приблизивших ее.
Впоследствии мне не хотелось исправлять повесть, углублять коллизии, тем более что многие из ее героев живы и, одни — возмужав, а другие, увы, постарев, активно действуют и ныне в сложной обстановке наших дней. Пусть же останутся неприглаженными следы тех незабываемых дней, когда она писалась, решил я».
Эта повесть, в первых двух изданиях (Каргосиздат, 1944, и «Молодая гвардия», 1944) носящая название «День рождения» и лишь в последующих названная «На земле Калевалы», получила не менее широкое признание, чем роман «Мы вернемся, Суоми!». Она переведена на многие языки, издавалась неоднократно, о ней написано статей и рецензий не меньше, чем о романе. И это понятно. Свидетельство Фиша, что повесть писалась по свежим следам, придает ей отпечаток той непосредственной, горячей искренности, когда веришь каждому слову и факту, веришь и тому, что герой, от имени которого ведется повествование, это сам автор, именно сам автор, никто другой — так слитно, непринужденно переплетаются здесь вымысел и реальность. И потому мы охотно прощаем автору некоторые погрешности и то, что он не захотел исправлять и приглаживать свою повесть. Сюжет «На земле Калевалы» движется не на фоне жгучей, снежной зимы, как в романе о восставших лесорубах, а на фоне прелестного яркого лета с его белыми ночами и неповторимо прелестными закатами: