Командир и Стахурский стояли молча, раздумывая о случившемся.
Стахурский сказал:
— Разве не случалось, что бойцы по пути забегали домой? Ведь они всегда догоняли отряд.
— Ну, — возразил командир, — это не значит, что следует смотреть на это сквозь пальцы. Кроме того, то случалось с нашими советскими бойцами, а это… все-таки другой материал.
— Пахол вернется! — горячо сказала Мария.
Командир и Стахурский снова взглянули на нее. Она покраснела.
— Простите, что я вмешалась в ваш разговор, но вы об этом спрашивали.
— А почему ты так в нем уверена? — спросил командир.
Мария не знала, что ответить. У нее не было никаких аргументов. Она просто чувствовала, что Пахол обязательно вернется. Мария второй год была в отряде, и ей было хорошо знакомо это чувство: стремление партизана поскорее вернуться в свой отряд. Только в своем отряде, только среди товарищей партизан чувствует себя как дома. Куда бы ни попал боец — в окружение, в госпиталь, в командировку, домой, если дом по пути, даже в мирную, комфортабельную обстановку, — он всегда рвется обратно в отряд. Партизан всегда вернется. Но Мария не могла доказать — почему?
— Так, — произнес Стахурский, словно понял молчание Марии. — Ну, а если бы мы поручили тебе вместе с Пахолом идти и выполнить задание?
— Пойду! — ответила она. — Я бывала с Пахолом и в операциях и в бою. Он увидится с родными, и мы вернемся вместе. Только я думаю, что основное задание должно быть поручено не ему, а мне.
Мария взволнованно посмотрела на Стахурского и командира. Она понимала, что судьба Пахола теперь зависит от нее.
Стахурский в свою очередь взглянул на Марию. Полтора года назад они встретились впервые в лесу над Бугом и в тот же день были в бою. Потом полтора года воевали плечом к плечу. Стахурский наблюдал Марию и в боевых схватках, и в разведке, и в диверсиях по вражеским тылам. Они вместе выполняли не одно важное задание. Мария стала неплохим бойцом.
Стахурский сказал:
— Мы позвали тебя, Мария, вот для чего… — Он взглянул на командира: — Говорить мне или ты скажешь сам?
— Говори.
— Надо идти в Мукачев. Задача простая: узнать, где находится база горючего и как ее лучше уничтожить — толом, магнитками или просто зажигательными пулями. Понятно?
— Да.
— Завтра ты должна вернуться с точными сведениями. Тогда пойдут подрывники, ночью управятся, а послезавтра поутру мы отсюда уйдем. Понятно?
— Да, — сказала Мария. — А если я задержусь, должна ли я изыскать способ сжечь базу сама?
— Вряд ли это тебе удастся, — ответил командир, — ты с собой ничего не возьмешь, даже пистолета. Но если ты задержишься, мы будем знать, что тебе выпал удачный случай.
— Слушаюсь.
— Пахола возьмешь с собой? — спросил ее Стахурский.
— Как прикажете. Вдвоем и уничтожить легче и разведывать. Пахол местный житель.
— В конечном счете, — сказал командир, — важно выполнить задание, а вернется Пахол или…
— Нет, — возразил Стахурский, — я так не согласен. Нельзя его посылать, если он не вернется.
Тогда Мария решительно заявила:
— Я уверена, что он вернется.
— Значит, ты берешь его с собой?
— Да.
— Хорошо… Товарищ Пахол!
Пахол вскочил и быстро подошел к палатке. Он вытянулся перед командиром, как всегда, и посмотрел прямо в глаза ему.
— Так вот, товарищ Пахол, — сказал командир, — наше решение такое: ты пойдешь с Марией на операцию.
Пахол стоял так же неподвижно.
Командир продолжал:
— Операция в Мукачеве.
Пахол не шевельнулся.
— Подробности тебе сообщит Мария. Она — командир. Вы должны разведать, где бензобаза танковой армии, и немедленно вернуться сюда. Понятно?
Пахол молча смотрел на командира.
— Разрешаем тебе проведать родных, если представится возможность. Но вернуться ты должен вместе с Марией, не задерживая выполнения операции.
— Спасибо, — прошептал Пахол. Он был бледен.
— Если представится удобный случай, вы должны сами сжечь бензин. Понятно?
— Так точно.
— Но вернуться обязательно завтра.
— Так точно, будет исполнено, товарищ командир и товарищ комиссар. — Потом Пахол обратился к Стахурскому: — Товарищ комиссар, — сказал он и голос его осекся, — с вашего позволения… я не обману вашего доверия.
— Вот и хорошо! — сказал Стахурский.
— Отправляться сразу, — приказал командир.
Они спустились по склону, миновали долину и снова поднялись на невысокую гору. Это была последняя гора, и дальше простиралась равнина, изрезанная, как ладонь, извилистыми линиями узких овражков, которыми весной текли горные ручьи. На широком, ровном плато только кое-где маячили невысокие холмы. На самом высоком из них вздымался мрачный мукачевский замок. Теперь он был виден совершенно отчетливо, по прямой до него оставалось не больше трех километров.