Ж: Какое будущее вы видите для «нового» пиратства?
Л: Я вот что хочу сказать, пусть это и прозвучит наивно. Добро всегда берёт верх над злом, а порядок – над хаосом. И уверяю вас, однажды, пусть и очень даже нескоро, они сами станут теми, кого ненавидели за слабость и мягкость. Жаль, что до того момента мы потеряем ещё много-много бесценных жизней»
Оптимистичное настроение, однако, разделяет весьма небольшая часть общества, тогда как большинство погружено в страх и ожидание худшего. Редакция «Буревестника» следит за дальнейшим развитием событий.
В следующем номере:
Подробно о причинах изменения пиратского общества. Что могло послужить толчком?
Капитан первого ранга Михель Бреннью: предатель или герой? Интервью с сослуживцами, подчинёнными, командованием.
Свадьба Лены Орш и Карен Митчелл. Правомерен ли запрет и что говорит религия?
Статью составила ст. журн. Мира Найтингейл,
проверила гл. ред. Кэти Пинк (в дев. Ревью)»
Да нет. Бред какой-то. Они там, наверное, бухают всей редакцией. Отмечают день печати, день первого типографского станка, день книги, день рождения первого газетчика, день рождения сотрудника, директора, да просто так напились, в конце концов, может, погода стояла нехорошая, скучно стало, или наоборот солнышку так порадовались. А что издание авторитетное, так мало ли, как всё могло измениться, прошло-то, ни много ни мало, двадцать лет. Скатились, наверное, чушь всякую печатают. Совсем с ума сошли, вот как бывает, оказывается.
Мэри загасила очаг, стащила с себя рубашку и штаны и, наплевав на время суток, завалилась спать.
Проснулась она ещё не ночью, но вечером, когда за окном уже растекались акварельно-чернильными разводами тёмные южные сумерки. Синевато-сизый дым – похоже, какой-то уголёк потух не до конца, – вился над уложенным в круг камнем узорчатой струйкой, таял в воздухе, растворяясь без следа. На улице шелестел листьями пальм свежий ветер, принося откуда-то издалека ритмичный и журчащий крик маленькой совы. Сплюшки, если верить Никсе. Впрочем, их там фиг разберёшь. Да и какая, собственно, разница.
Почему-то теперь, когда голова неудобно задралась на сдавленной в блин подушке, покрывало скомкалось, открывая пятки, а глаза созерцали ровный плетёный потолок, стало очевидно: «Буревестник» не врал. Можно подделать новости о чьей-нибудь свадьбе или разводе, мелкие детали, переврать какой-то инцидент с ног на голову, пользуясь тем, что событие случилось в деревне на полторы бабули и спорить никто не будет. Но выдумать такое…. Во-первых, слишком муторно, ведь если верить статье, остров Роджера занят аж с прошлого года. Приведена куча интервью, какое-то письмо. Слишком много подробностей. Ну а во-вторых, кому это надо? Сплетни распознать трудно, но такие серьёзные вещи от народа не скроешь. Нет смысла врать, когда правда очевидна, и говорить, что остров захвачен и превращён в вооружённую базу, если куча матросов, торговцев, пассажиров и флотских может легко опровергнуть подобную чушь. Значит – не может. Потому что всё по-настоящему.
Мэри никогда не была религиозной. Обойдя весь мир и познакомившись с разными людьми, она кое-что поняла: каждый народ выдумывает своего бога или богов в том виде, который, словно деталь большого механизма, подходит именно для него. У жителей пустынь обожествлён песок, у северян – снег и лёд, у местных – деревья, вулкан и солнце. Помощь незримых заступников или их кару в разных частях света видят по-разному, не имея единого взгляда. Так как верить в нечто столь разномастное? Однако, вступая в храм или святилище, будь то величественное здание с золотым куполом, как в Даурии, или потрескавшийся деревянный тотем в истоптанном кругу, она всегда старалась вести себя почтительно. Уважительно не к сущности, в которую не верила, а к людям, которые думали иначе. К людям, которые беззаветно доверяли незнакомому, рождённому уходящей в века культурой существу, и были готовы постоять за его честь порой даже ценой собственной жизни. Потому что это отношение, эту готовность ответить верностью на верность на самом деле прекрасно понимала. Ведь у неё, вот парадокс, бога не было – а святыня была.