Стоп. Что?
Горшок, так тщательно намываемый уже минут пять, выпал из рук и покатился в угол. Нечаянная мысль заморозила, пригвоздила к полу, сжав, кажется, каждый орган, каждый сосуд внутри. Неужели и вправду это реально – сорваться, бросить наконец этот проклятый берег, этот дом, вырваться в мир? Тогда она что угодно сделает, всё сможет, всех подымет на уши, кого найдёт, кто ещё жив. Пройдётся по команде, чтобы по-честному, без обмана, попросит прощения, но с собой не позовёт, не обяжет. О подвиге не просят, а согласившихся не отговаривают. Не согласится никто – пойдёт одна, доберётся до Роджерова места, да подорвёт весь гадюшник изнутри с собою заодно. Так и так цель достигнута, а уж если союзников поискать.…
И терять притом нечего. Разве что жизнь, но эта цена уже давно перестала казаться заоблачной. Страшно всё менять? Страшно, разумеется. И шансы, мягко говоря, нехорошие: если полагаться лишь на собственные ресурсы, сил хватит разве что на мелкую пакость, каплю в море. Может, это и вовсе бессмысленное мероприятие. Неизвестно, как изменился мир, какие теперь в ходу технологии.
Но пират, узнавший такие новости и оставшийся трусливо в стороне, заслуживал только смерти. Пистолет у неё был. И пуля была. Действие или бездействие – для неё результат один, зато в первом случае у настоящего, истинного пиратского мира появится надежда, пусть и на самый крохотный процент.
Мэри Нортон никогда не умела долго думать.
Особенно, когда дело касалось чести.
До самого рассвета она, не присев ни разу из-за переполняющих эмоций, выгребала осколки, сваливая их в мусорную яму за домом, и мысленно перебирала все уцелевшие вещи, решая, что взять, а что оставить здесь. Тащить с собой огромные баулы точно не стоит, тем более что в трюмах ничейного судна к услугам любого желающего сложено достаточно монет разного типа. Теперь-то казавшиеся бесполезными кругляшки ещё как пригодятся. Всё необходимое можно докупить в первом же порту, заодно и присмотреться к ассортименту – мало ли, до чего наука дошла. Шлюпка, волею судьбы, к её услугам, не придётся мучиться, угоняя местное нечто, чтобы добраться до обитаемой суши. Остальные детали вроде того, с кем встретиться и у кого что потребовать, можно продумать и по пути. Сейчас неважно всё, кроме самого факта: она уходит. Уходит в мир, возвращается домой. Пусть ненадолго, чтобы махнуть рукой напоследок и исчезнуть уже навсегда – это лучшее, что могло случиться. И подойди проповедник к ней именно сейчас, кто знает, до чего они бы договорились.
Представив себя в монашеском облике, она заржала в голос, не прекращая смеяться, даже когда шишка над бровью разболелась совсем ужасно, еле-еле позволяя раскрыть глаз. Затем собралась выйти во двор, стащить стол и складные стулья с крыльца на песок – такой уж порядок, ритуал в некотором смысле – но, едва отворив дверь, столкнулась взглядом с деревенским пацаном. При виде хозяйки дома знакомый – и отнюдь не в хорошем смысле – подросток резво отскочил от крыльца, безуспешно пряча за спиной давно и прочно протухшую рыбу, не столько из реального сознания своей вины, сколько просто по привычке. Затем он попятился и бросился бежать по песку так, что вихри из-под ног летели.
- А ну стоять, макаков выродок! – Мэри слетела по ступенькам и кинулась за ним. Ну, гад, сколько же он её доставал! В свой последний день на острове она должна, обязана перед самой природой наконец-то надрать его наглые уши, или не быть ей капитаном Нортон! Парень, между тем, оказался не тупым и свернул в лес, петляя между деревьями, как заяц. Но не на ту напал: Мэри не отставала, ловко перепрыгивая через коряги и отталкиваясь от корней. Проскочив по мостику из каменных плит широкий ручей, она резко завернула вправо, срезая путь и обгоняя бегуна самым бесчестным – самым пиратским – образом и почти хватая за руку. Увы, он выскользнул, и погоня продолжилась, пока они оба не выскочили прямо на чёрные от многолетнего слоя пепла виноградные поля у самого вулкана, где продолжили носиться под изумлёнными взглядами женщин, отскакивающих с траектории «догонялок», подбирая юбки. – Всё равно поймаю, падла!