На стенах коридора извивались причудливые узоры, над дверными проемами виднелась затейливая арабская вязь. Многие двери были распахнуты настежь. Внутри комнат находились прилавки с выставленными на продажу товарами – продуктами, одеждой, посудой, цветами и всякими безделушками. Перед дверями, скрестив ноги, сидели на подушках мужчины – одни курили, другие зазывали покупателей, третьи казались погруженными в медитацию. Некоторые комнаты были превращены в кофейни или в закусочные, где кормили обычной для местных – но экзотической для Киры – пищей. Пахло едой, дымом, парфюмерией и чем-то совершенно невообразимым. Не совсем привычными были и звуки: голоса, шарканье обутых в мягкое ног, иногда – заунывный плач дудок и рокот маленьких барабанов. Традиционных североамериканских нарядов здесь встречалось меньше, чем пышных, свободных одежд – халатов, платьев или рубашек с шароварами, как правило, белого цвета. Те, кто носил подобную одежду (чья пышность никак не соответствовала суетливости владельцев), принадлежали к смуглокожему, ближневосточному типу; мужчины все бородатые и зачастую в тюрбанах, женщины – в чадрах. Да, кое-кого из них она уже видела, подумалось Кире; тут они на своей собственной территории.
Сказки «Тысячи и одной ночи»! Разумеется, Кира смотрела по мультивизору новости с Ближнего Востока, документальные и художественные фильмы. Песок, пыль, пересохшие источники, соленые реки, сплошное запустение. Машины и нанотехнические комплексы возрождали плодородие почвы, гектар за гектаром, оставляя за собой аккуратные зеленые поля, сверкающие здания, современную промышленность и новые общины. Резервации для тех немногих, кто уцелел после экологической катастрофы, избыток продовольствия, замечательная система здравоохранения, реабилитационно-учебные центры для детей… О, Всемирная Федерация вправе гордиться своими достижениями. Ведь кто захочет поселиться в фантазии, в псевдореальности, в прошлом, которого никогда не существовало?
Шагавший впереди Ли прокладывал путь сквозь толпу. Следуя за ним по пятам, Кира старалась ничего не упускать из вида. Продолжая наблюдать, она пришла к выводу, что вокруг – не игра, не псевдокультура, призванная заполнить пустоту в сердцах людей, которым не за что ухватиться в реальности, подобно на-дене, амазонам или манорам. Вон мастерская медника, который работает на станке, а его сосед чинит электроприбор. Здешняя технология та же самая, какой пользуются все обитатели Наружного Города. Один из местных засучил широкий рукав, и девушка заметила на его запястье информатор, точь-в-точь как у нее; причем, судя по всему, владельцу требовалось не только знать время, но и быстро считать, иметь доступ к базе данных и каналам связи. Нашивка на костюме другого человека свидетельствовала о том, что он является работником компании «Глобал Кемистри», то есть создает по атому сложные структуры. Мимо прошмыгнули двое мальчишек в джеллабах* [Джеллаба – разновидность арабской одежды.] – головы, за исключением макушек, выбриты наголо, зато под мышками – учебники.
И все же более разительной противоположности авантизму нельзя себе и представить. Разумеется, никто всерьез не верит, что Ксуан и впрямь подчинил себе историю, никто не считает, что мироустройство, основанное на его видениях, ближе прочих к полной, идеальной рациональности. Власти, от Синода до последнего администратора в каком-нибудь глухом углу, стремятся покончить с прежними, диссидентскими общинами, разогнать стариков и завладеть умами молодежи. В теории такое вполне возможно: мол, это наше внутреннее дело, и Всемирная Федерация тут ни при чем. Но практика опровергает теорию; средства сообщения и связи превратили Землю в единое целое, скрыть что-либо вряд ли получится – чересчур много представителей элиты разных стран находятся в тесном контакте и разделяют мнения друг друга: они – или общественное мнение – могут заставить свои правительства, по крайней мере, те, которые называют себя демократическими, надавить на Союз (куда сильнее, чем способен «Файербол»)… Кира сообразила, что отвлеклась, и усилием воли вернулась к действительности.
Ли дважды останавливался, чтобы поздороваться со знакомыми. Кира ловила на себе неодобрительные взгляды. Должно быть, ее наряд кажется верхом неприличия. Ерунда, это ведь не закрытая территория; тут наверняка бывает множество посторонних, как по делам, так и из любопытства. Несомненно, экономика сектора в той или иной степени зависит от чужаков. Тем не менее, когда Ли пригласил ее войти в открывшуюся дверь, девушка испытала громадное облегчение.
Они очутились в роскошно обставленной комнате: многочисленные ковры, невысокая мебель, расшитые золотом и серебром шторы. Впустивший их молодой человек жестом велел двери закрыться и склонился в глубоком поклоне перед седобородым, суровым на вид мужчиной, который вышел из сводчатого дверного проема в дальнем конце комнаты. На старике были кафтан и куфия. Ли тоже поклонился и произнес: «Салам алейкум». Кира стояла и молчала, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Ва алейкум ассалам, – отозвался старик и неожиданно улыбнулся. – Чем я обязан радости видеть тебя, мой друг? – спросил он по-английски с легким акцентом. Улыбка исчезла столь же внезапно, как и появилась. – Неприятности?
– Вроде того, – признался Ли.
– Ясно. Пойдемте. – Старик отдал распоряжение слуге, и тот поторопился уйти, а хозяин повел гостей за собой. В комнате, увешанной гобеленами и несколько напоминавшей шатер, он предложил им сесть на пол возле столика с экзотическими яствами, уселся сам и сказал Кире:
– Если хотите, сеньорита, можете снять свой рюкзак.
– Gracias, сеньор, но… – Поймав взгляд Ли, Кира повторила: – Gracias, – и положила рюкзак на пол рядом с собой.
– Шейх Тахир, – официальным тоном произнес Ли, – разрешите представить вам Киру Дэвис, моего партнера из «Файербол Энтерпрайзиз». Пилот Дэвис, рог favor, познакомьтесь: Зейд Абдулла Азиз Тахир, шейх Бени-Муклиба. Он – один из вождей своего… народа.
– Bienvenida* [Bienvenida – добрый день (исп.).], пилот Дэвис, – проговорил Тахир, пристально, однако вполне дружелюбно, разглядывая девушку. – Полагаю, пилот космический?
– Д-да, сэр, – с запинкой откликнулась Кира. – Пожалуйста, извините меня за мой наряд. Времени было в обрез, и я не сообразила…
– Ничего страшного. Роберт Ли не появился бы у нас без предупреждения, не возникни в том срочная необходимость. Равно как, я уверен, и вы.
– Я совершенно не разбираюсь в ваших… обычаях, сэр.
– Жаль, конечно, – снова улыбнулся Тахир (его лицо покрылось сетью морщин), – но не переживайте. Надеюсь, вы уделите мне какое-то время, расскажете поподробнее о своей работе и о себе? Ведь вам повезло: вы странствуете среди Господних звезд.
– Боюсь, о везении сейчас говорить не приходится, – вмешался в разговор Ли. – Положение у нас просто отчаянное.
– Этого ты мог бы не объяснять. – В дверь постучали. Тахир произнес что-то по-арабски; вошел юноша с подносом, на котором стояли кофейные чашки и блюдо с пирожными. Поставив поднос на столик, юноша поклонился и покинул комнату. Дверь закрылась. – Угощайтесь, – предложил шейх. – Хейр алла.
– Прошу прощения? – моргнув, переспросил Ли.
– Ты не понял? Я полагал, что, придя в мой шатер и отдавшись тем самым под мое покровительство, ты знаешь, что будет дальше. Bueno, перед вами – дары Господни. Ешьте, пейте, чувствуйте себя как дома.
– Вы слишком добры. – Ли откашлялся. – Мы будем с вами откровенны. Я не принадлежу ни к вашему племени, ни к вашей вере. Всего лишь хороший знакомый, который наблюдает за теми, с кем общается. Я знаю, что не вправе чего-либо от вас требовать.
– Ты нам больше, чем друг. Я счастлив, что могу отплатить добром за добро.
– Нас преследует тайная полиция.
– Бисмилла! – Тахир откинул голову и расхохотался. – Что ж, тем забавнее! – Он мгновенно посерьезнел. – Они у вас на хвосте?
– Надеюсь, что нет. По-моему, у нас в запасе несколько часов. Но догадавшись, что я участвую в заговоре, они переворошат весь город.