Колодец оказался пустым. Зря только мотались. Старшина, казалось, не очень огорчился, а вот Николаю вода была ой как нужна: жарко, мотор скоро просто закипит. Да и груз тяжёлый. Вернувшись к машине, Николай убрал вёдра в кузов и нарвал колосья для раненых. Жаль, много хлеба не успеть сорвать. Зёрна уже налитые, самое время жатвы.
Вскоре подтянулся отряд. Старший лейтенант Сергеев выглядел встревоженным, а старшина Егоров шёпотом сказал Николаю, что визу, у реки, видели немецкий мотоцикл. Видать, разведка. Ещё немного, и их догонят...
Сергеев показал Николаю на новую точку на карте – опушку леса. За лесом – деревня. Может, там колодец, удастся пополнить запасы воды.
Николай потрогал блок цилиндров: ещё горячий. Закрыв створки, он достал из кабины рукоятку и завёл мотор. Уставшая «полуторка» завелась не сразу. Надо бы в ремонт. Николай подозревал, что последний обстрел не прошёл безболезненно для двигателя, однако никаких серьёзных повреждений после него не нашёл. Но машина явно стала чувствовать себя хуже.
Уже у кабины Николай начал искать глазами старшину-артиллериста.
– Езжайте, Лазуренко, – сказал Сергеев.
– Товарищ старший лейтенант, товарищ старшина ранен. Может, в кузов? – спросил Николай.
– Лазуренко, езжайте, – твёрдо сказал Сергеев.
– Есть, товарищ старший лейтенант! – Николай отдал честь, сел в кабину, и «полуторка» тронулась.
Сергеев огляделся и пошёл по следам в поле. Чуть ниже по холму, ближе к реке, артиллеристы уже выкопали небольшую могилу для своего командира.
*
Золото полей и жара, казалось, сводили с ума. Николай снял пилотку и вытер ею пот. «Полуторка» жалобно тряслась на ухабах. Николай тоже боялся. Боялся самолётов. Боялся, что старшина и другие пешие раненые не смогут дойти до колодца. Вода нужна машине, но у бойцов тоже пустые фляги. А к реке нельзя. Свою флягу Николай давно отдал раненым, хотя самому сильно хотелось пить. Где-то там, за золотыми волнами, лес, за лесом – колодец. А в лесу, может, ручей или ключ?
Укрыв машину тенью деревьев, Николай заглушил двигатель и вновь открыл створки капота. Жарко. И солнце никак не сядет… Раненые спали. Николай с тревогой поглядел на каждого: спят, никто не умер. Все живы. Сквозь сон похрюкивал и шевелил связанными копытцами поросёнок.
Николай сел на уже погнутую подножку и стал ждать.
Он почти задремал, когда услышал голос старшего лейтенанта. Кажется, Николай не спал уже три дня.
Сергеев надеялся на скорую встречу с колодцем и деревней: возможно, удастся не только пополнить запасы воды. Колонна даже толком не остановилась на опушке, сразу углубившись в лес.
– Лазуренко, тут ширина массива – с километр, – сказал Сергеев, – продолжайте движение.
– Товарищ старший лейтенант, у меня тут…
Николай открыл дверь кабины, вытащил из тощего вещмешка кожаный футляр и протянул его Сергееву. Сергеев взял. Бритвенный набор. Трофейный.
– Вот, – смущённо сказал Николай, –- у немцев отняли.
Сергеев провёл ладонью по небритым щекам и улыбнулся:
– Спасибо, товарищ Лазуренко.
Николай вновь сел за руль. Второй год он только за рулём… Объехав колонну, он выехал на противоположную опушку и остановился. Вдалеке, на холме, виднелись соломенные крыши. Николай снял с головы пилотку и смял её. Скоро они проедут мимо, и вслед за ними к людям придёт война…
Вдали снова послышались разрывы снарядов. Наверное, немцы сменили позиции и вновь приближались. Где-то далеко звенели моторы фашистских истребителей. Кузнечики по-прежнему молчали.
Отряд вышел на опушку. Артиллеристы деловито отцепили от «полуторки» пушку и укатили её в лес.
– Налегке поедете, – сказал Сергеев, – немец близко. И свои близко. Пройдём село и, может, загрузим остальных раненых, поедете прямо к нашим.
Николай кивнул. В кузов посадили ещё нескольких раненых, уставших и едва стоявших на ногах. Николай завёл мотор, и начался очередной переход через поле.
Шумно. Как-то стало шумно. Николай подумал, что его вчера всё-таки контузило: в голове неприятно звенело, кровь в висках стучала так, что он чувствовал её эхо где-то в коленях. Сквозь шум он вдруг услышал, как кто-то из раненых бьёт по крыше.