«Ты всегда была любопытной. Давай назовем это чуть менее чистым листом. Но да. Я отвечу на все мучающие тебя вопросы».
«На любые?»
«Да».
«Это ты испортил воздух?»
Карсен вдруг издал громкий смешок, вслед за чем хлопнул себя по губам. Он немного покраснел, пытаясь взять себя в руки и не издать больше ни звука. Половина аудитории посмотрела в нашу сторону, включая профессора — тот свирепо уставился на Карсена за то, что он прервал его лекцию.
Я заметила, что на другом конце аудитории какая-то девушка поднесла руку ко рту, а потом зашептала что-то на ухо парню, сидевшему рядом с ней.
Она кивнула ему в нашу сторону, а парень обернулся к нам с расширившимися глазами.
Только сейчас я поняла, что все смотрели на Карсена.
Перешептывались о нем.
Его узнавали.
Похоже, когда твои фотографии крутили по телевизору, публиковали в газетах и интернет-статьях, утверждавших, что ты убил свою мать, такой становилась жизнь.
Я бросила взгляд на Карсена, желая увидеть его реакцию, поскольку парень, каким он был полгода назад, казался бы уже вне себя от гнева и попытался выскочить из аудитории так быстро, как только мог.
Новая же версия Карсена? Все еще улыбалась. Он даже не смотрел по сторонам, отмечая, сколько народу на него пялилось. И не старался спрятаться, исчезнуть, слиться с толпой, становясь невидимым.
Карсен просто жил.
И я по-настоящему была счастлива видеть его здесь.
«Почти уверен, что это был парень слева от тебя».
Я услышала какое-то тихое ворчание на ухо, а краем глаза увидела, что виновник переполоха быстро отсел подальше. Именно в этот момент я поняла, что он читал нашу переписку.
Я нарисовала стрелку в его сторону и жирно написала «ПРИДУРОК», чтобы он увидел.
Парень отсел еще дальше.
«Хочешь выпить кофе после занятий?»
«Не могу. Потом у меня еще одна лекция. И с каких это пор ты пьешь кофе?»
У меня опустились плечи, как только я прочла его ответ. Заметив это, Карсен снова схватился за блокнот.
«Как насчет того, чтобы сходить вечером в закусочную? Встретимся в пять?»
Теперь мое сердце билось так сильно, что Карсен наверняка слышал.
Закусочная… совсем как наша, где мы встретились и провели так много времени вместе. О которой я хранила так много воспоминаний, черт возьми.
Я не уверена, что мое сердце могло справиться с этим прямо сейчас.
«Да».
Как только моя рука сама собой вывела слово, я двинула блокнот к Карсену, пока не передумала.
«Хорошо. А теперь сосредоточься на лекции, Мазерс».
ГЛАВА 2
Карсен
Сидеть рядом с Эллиот было потрясающе.
А еще странно.
И неправильно.
Но и чертовски верно одновременно.
Никогда и за миллион лет я бы не подумал, что у нас будут совместные занятия. И я не лгал. По правде, увидев в толпе студентов легкоузнаваемые светло-русые волосы, я запаниковал и нырнул в ближайший туалет.
Десять из остававшихся в запасе двадцати минут я переписывался с Блейком и Нейтом, донося до них, что возвращение в колледж было худшей гребаной идеей, которая мне только приходила.
Следующие шесть я боролся с тошнотой, а потом дважды шел до аудитории, прикидывая, что именно скажу Эллиот. И снова представиться — лучшее, что смог придумать.
Я готов был надрать себе задницу, но каким-то образом это сработало.
Эллиот это понравилось, и я понял, что меня этот вариант тоже привлек. Тем, что мы могли начать все сначала.
Я уже не тот человек, что был шесть месяцев назад. И по рассказам Нейта и Блейка Эллиот тоже изменилась.
Боже, звучало сомнительно и жутко, но я не мог не спрашивать их о ней. Эллиот слишком важна для меня. Если бы не она, я бы сейчас не сидел здесь. И даже не жил. Оставался бы той оболочкой человека, как было прежде.
Я уже ненавидел того парня. Нет, теперь я не такой. Я устал зацикливаться на прошлом. На тех, кого мог бы видеть рядом. На тех, кого хотел бы видеть.
Мама умерла и не вернется. Я сознавал это. И как бы ни было больно, похоже, я наконец-то смирился с этим.
Профессор бубнил без умолку, но я не вслушивался ни в одно слово.
Не мог.
Эллиот. Вот единственная, на ком я мог сосредоточиться.
Теперь она смотрела вперед, — хоть кто-то из нас следил за лекцией — а мой взгляд то и дело скользил в сторону Эллиот.
Подняв руку, она вдруг откинула назад пряди волос. Я проследил за этим действием, с удивлением обнаружив черные линии татуировки прямо у нее под ухом.
Пальцы стало покалывать от желания протянуть руку и откинуть ее волосы еще дальше, чтобы рассмотреть получше то, что она решила навсегда отпечатать на своей коже.
Но я сопротивлялся… хоть и с трудом.
Вместо этого я осматривал черты ее лица, подмечая все мелочи, какие мог раньше упустить. Россыпь веснушек на переносице, ее губы цвета пастельной розы, маленькую ямочку на подбородке. Вообще все.
Я понял, в какой момент Эллиот заметила мой взгляд. Ее грудь стала подниматься и опускаться куда быстрее, губы чуть приоткрылись, а пальцы сильнее сжали ручку.
В целом она выглядела также, но аура вокруг нее казалась другой. Эллиот всегда была волевой и уверенной в себе, но теперь выглядела еще и… непринужденно. Будто порвалась последняя тонкая сдерживающая ее цепочка, и теперь она смогла полностью раскрыть крылья.
Это дыхание свободы делало ее еще прекраснее.
Оставалось надеяться, что не я был той самой цепью.
Эллиот заерзала, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять: она собирала сумку.
Урок закончился, а последние десять минут я только и делал, что смотрел на нее.
Заставив себя встряхнуться, я убрал в сумку тетрадь и учебник, которые даже не раскрывал.
Поднялись мы одновременно. Я повернулся в ее сторону, а она — ко мне. Наши взгляды встретились, и я шагнул к ней ближе. Эллиот не шелохнулась, потому я сделал еще шаг.
Медленно поднял руку и заправил пряди волос ей за ухо. Поняв, что хотел увидеть, Эллиот чуть наклонила голову, приглашая меня посмотреть на татуировку.
И когда я увидел рисунок, у меня перехватило дыхание.
Звезды.
А если точнее, то созвездие.
Columba [1]. Голубь. Символ Афродиты, богини любви.
Отстранившись, я встретился взглядом с ее широко распахнутыми светло-голубыми глазами.
— Эллиот…
Мой голос стал хриплым и грубым, а потому ее имя вырвалось странным шепотом.
Это первый раз с того самого вечера, когда я вслух произнес ее имя. Резко выдохнув, понял, что это не ускользнуло и от нее.
Эллиот ничего не сказала, в этом не было нужды. Я просто знал. Это понимание разлилось в моем сердце.
Эта татуировка… про нас. Про то, что у нас было.
«Любовь».
Я провел пальцем по ее щеке, не в силах перестать касаться нежной кожи. Мне следовало отойти. Нельзя было делать то, чего мне сейчас так хотелось.
Однако, несмотря на то, что мне не следовало, я подошел ближе и чуть склонился. Эллиот не отступила. Она застыла в ожидании. Я видел мольбу в ее глазах. Ей хотелось почувствовать на своих губах прикосновение моих.
Нас разделял какой-то дюйм. Лишь несколько сантиметров, и я снова ощутил бы ее вкус.
Да, я должен попробовать.
Я наклонился еще ниже и…
— Эй, снимите комнату! — воскликнул кто-то рядом.
Я вздрогнул. Момент оказался полностью разрушен этим вмешательством.
Эллиот отстранилась от моего прикосновения и отступила. В ее глазах плескалось удивление, любопытство и жар одновременно.