Как и договаривались, Копаев ждал его у центрального входа в Форум. Еще когда Светлана сказала, что Аверьян предлагает встретиться в Форуме, он удивился, но уточнять не стал. Мало ли по каким причинам функционер МУКБОПа… бывший функционер МУКБОПа считает удобным рандеву под необъятным куполом самого большого зала бывшего корабля. Поздоровались сдержанно, без особых эмоций — будто расстались только вчера; Копаев театрально-торжественно взмахом руки скомандовал автоматике распахнуть створки широченной двери, и пригласил его войти первым. Он посмотрел в зал — сердце невольно забилось сильнее. Можно было подумать, что центральный вход Форума вел в одно из центральных полостей гурм-феномена…
— Откуда видеозапись? — спросил он Копаева.
Тот молча повел его в глубину зала — вдоль закругленного ряда подсвеченных зеленым сиянием «Снегирей»-исполинов; ряд живописно топорщился пальцами обтянутых металлизированными перчатками великаньих рук, знакомо отведенных чуть назад и в сторону. Андрей шагал за Копаевым и думал, что каждая встреча с бронзовоухим блондином неизменно сопровождалась какой-нибудь неожиданностью.
Середина зала, двухместный диван с подлокотниками. Сели.
— Откуда это у вас здесь? — Андрей обвел глазами великаний ряд «Снегирей».
— Содержимое твоего видеомонитора, — сказал Аверьян. — Неужели не узнаешь?
— Узнаю. Но видеомонитор я потерял.
— В твиндеке, — пояснил Аверьян. — Примерз к грузофиксаторам, едва отодрали.
— Понятно… Никогда бы не подумал, что бытовой видеомонитор способен дать такое высокое качество изображения в широкоугольном режиме работы.
— Это не он способен, — возразил Аверьян. — Это я способен. Не без помощи, правда, видеокорректорных устройств. Пришлось повозиться, но зато — результат! И тебе будет легче.
— В каком смысле?
— Но ведь ты все это нам объяснять собираешься? Или нет?
— А что я должен объяснять? Все это мои глаза видели там совершенно так же, как теперь здесь видят твои.
— Мои глаза видят толпу твоих эфемеров, — заметил Копаев, — и мне интересно было бы знать, как тебе удалось такую массу их наплодить!
— Это мои эфемеры?.. Ты уверен?
— Великое Внеземелье! Ну не мои же! У каждого — индекс и номер твоего скафандра: АН-12 ДКС № 1. Отсюда видно.
— А как быть с названием корабля? Почему «Лунная радуга»?
— О «Лунной радуге» там, наверное, думал?
— О «Лунной радуге» невозможно не думать. Особенно там. — Андрей перевел взгляд на светло-зеленую башню двадцатипятиметрового гиганта. — Аверьян, ты лучше меня разбираешься в генеалогии эфемеров…
— Хочешь спросить, чей облик был скрыт под стеклом гермошлема?
— Да.
— Расскажи, при каких обстоятельствах поднялась на врага эта грозная рать.
Андрей рассказал.
— Ясно… — протянул Копаев. Но тут же сам себя поправил: — Ясно только одно: твой единственный нормальный эфемер — назовем его Н-эфемером — попал в какую-то воспроизводящую среду, которая сыграла роль множительного агрегата. В результате — армия производных. Назовем их П-эфемерами.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Тут возможны два варианта: в скафандре могла быть копия либо Николая Асеева, либо — твоя. Неужели имеет большое значение — кого?
— Не имеет, — сухо произнес Андрей.
— Ты слишком многого от меня хочешь, — проговорил Аверьян. — Лично я склонен отдать предпочтение второму варианту. Иначе с чего бы это чужое пространство, не стесняясь, громко, на всю Галактику, можно сказать, обсуждало интимные факты твоей биографии? Убедительно?
— Нет. Почему источником интимных фактов обязательно должна быть копия? Почему не оригинал? Побывать в чужом пространстве довелось, как ты теперь знаешь, и мне самому.
— Ты слишком многого от меня хочешь, — повторил Аверьян.
Андрей посмотрел на него. За восемь с половиной лет Копаев внешне как будто не изменился, и трудно было сразу определить, чего недоставало теперешнему Аверьяну по сравнению с тем, прошлым, который там, на парапете бассейна, с ловкостью дельфина умел обойти любой логический риф… Но чего-то явно недоставало.