На моих губах появилась улыбка, когда я открыл склянку и подошел к спящим лошадям. Мне не пришлось долго искать кормушку. В ней находилась соломенная сечка, раздавленные яблоки и протухшая вода, еда, к которой, скорее всего, эти благородные животные не были приучены, но она была достаточно съедобной, чтобы вызвать у них аппетит. Я присел перед кормушкой, стоящей в конце прохода между двумя стойлами, насыпал две небольшие кучки порошка на ладонь и вмешал их в еду. Затем, взяв кормушку с едой, я стал размахивать ею перед лошадьми, бормоча что-то, что мне казалось подходящим в ситуации, когда нужно осторожно разбудить боевого коня. Долго ждать не пришлось. Первый конь вяло открыл глаз и глянул на меня непонимающе. Он сонно потряс головой, как будто осознание моего присутствия потребовало слишком больших усилий в такой поздний час, затем зашевелили губами и опустил голову к кормушке. Сработало... Черт побери, сработало! Волнительное чувство предвкушения, наполнившее меня, когда я вошел в конюшню, теперь смешалось с восторженным ощущением триумфа, и я почувствовал себя живее, чем когда-либо. Странно, не правда ли? Я, молодой жрец около тридцати зим от роду, устраивал подляну для двух недоумков, которые поиздевались надо мной. Однако, вместо того чтобы чувствовать себя озорным и дерзким, я смотрел на себя, как на олицетворение правосудия, как на ангела мщения, который своими действиями вносит вклад в улучшение человечества. Так что, оба факта дополняли друг друга... И первая бабочка улетела, как сказала бы женщина под вуалью. Я был настолько поглощен своим удовольствием, что забыл обо всем остальном. Поэтому, когда я услышал за спиной грузные шаги, было уже слишком поздно.
Тяжелая рука легла на мое плечо. Вздрогнув, я повернул голову, и это было моей первой ошибкой. Теперь пират мог опознать мое лицо, которое раньше было скрыто в темноте. Он, казалось, мгновенно понял, что я делаю. "Ты - паршивая свинья" - зарычал он, то ли утверждая, то ли спрашивая. Последнее, что я ощутил, прежде чем он врезал мне правым кулаком по лицу, не дожидаясь ответа, был запах алкоголя из его глотки. Я услышал сильный хруст и почувствовал жгучую боль в своей голове. Сила удара была такой, что меня отбросило назад, и я упал на раскиданные на полу вязанки сена. В моей голове грохотало, как будто колонны Храма Солнца обрушились на нее.
"Жалкий сукин сын" - слышал я пирата сквозь шум. - "Тебе что мало досталось, да?" Я всхлипнул от боли и попытался проползти вперед. Но тут же почувствовал новый взрыв боли в своей правом боку, куда гигант пнул меня своим твердым кожаным ботинком. "А? В чем твоя проблема, ты, кусок дерьма? - кричал он, переполняемый яростью. "В чем твоя чертова проблема?" Следующий удар пришелся по ребрам. Я услышал их громкий треск и на мгновение перестал дышать. На тот момент я был слишком глуп и не понимал, что "вопросы" пирата не были вопросами, а были лишь выражением ярости, так что я поднял руку и попытался объяснить, почему я здесь нахожусь. В результате он зарядил мне ботинком по голове, и мое лицо врезалось в твердый каменный пол. Я ощутил, как горячая кровь стекает по лбу, щекам и носу, в глазах потемнело. Из последних сил я свернулся калачиком, словно ребенок в утробе матери, для того, чтобы легче переносить силу его атак. Ты, жалкий дурак, - думал я. Какой же ты идиот! Он собирается убить тебя, черт побери, он собирается убить тебя! Эти мысли проносились в моей голове снова и снова, пока я ожидал следующий удар.
Но удара не последовало. Это озадачило меня, и сквозь кровь на глазах я попытался разглядеть что-нибудь в темноте. Громила стоял на коленях перед своей лошадью, обеспокоенно лаская ее, спиной ко мне. Успокаивающие слова, которые он шептал животному, резко контрастировали с грубыми криками, сопровождавшими его атаку. Он ни во что меня не ставит, - думал я сквозь боль. Он даже не расценивает меня в качестве угрозы.