Эти разговоры, его постоянно несвежее дыхание, запах кожевенного сырья, сами кожи и животные жиры в мастерской составили большую часть моего детства. Друзей у меня почти не было, в основном из=за того, что отец заставлял меня усердно работать в кожевенной мастерской, как только мне исполнилось пять. Если бы Мать Палея - я уверен в этом и сейчас - случайно не заметила мой острый ум, то я до сих пор бы работал среди внутренностей животных, натянутых шкур и скользкой смазки. И, возможно, странный случай в то туманное утро никогда бы не произошел. Все же она заметила, и так это привело к тому, что в день моего посвящения пути престарелый жрец провозгласил торжественным голосом мой путь святым. Мне Джаелю, сыну Кожевника, было уготовано полностью посвятить свою жизнь славе Мальфаса - в качестве жреца. Конечно, тогда я не понимал до конца, что это значит, но по юлагоговейной реакции других детей я осознал, что это благо.
Итак, я покинул мрачную кожевню и возвращался в старый дом на конце поселения только для того, чтобы спать. Для моего приемного отца "похищение ребенка" было еще одним актом предательства.
Оглядываясь назад, я вспоминаю, что добродушная Мать была единственным реальным воспитателем в моей жизни. Она научила маня читать и писать, а также основным знаниям о травах. С участием и твердостью она научила меня всему, что необходимо было знать, чтобы стать частью эндеральского духовенства. Десять зим спустя я получил сан и начал служить в небольшом храме. Я делал то, что надлежит делать покорному жрецу: я проводил богослужения, я молился, я обслуживал храм и исповедовал жителей. Мать Палея покинула город на свои шестидесятые именины и переехала в жилище для вышедших на пенсию в столице храма Солнца, о котором я слышал только из рассказов. Год спустя скончался мой отец, к моему удивлению, это сильно повлияло на меня. После этого моя жизнь превратилась в вялую обыденность, до тог самого дня.
Человек, которым я был тогда - был ли он счастлив? Не могу сказать. Когда я пытаюсь вспомнить первые двадцать восемь лет своей жизни, мои воспоминания, как будто, выцветают, как слова на старом пергаменте. Мой разум говорит мне, что я был благословлен, в каком-то смысле. Жизнь жреца была отрадной и размеренной, без взлетов и падений. У меня было вдоволь еды, у меня был дом и достаточно медяков, чтобы оплатить услуги странствующей шлюхи время от времени. Я знал, что, согласно Священным стихам по окончанию своих дней я бы отправился в вечные пути, мой путь был бы завершен, а моя задача - выполнена. Но все произошло иначе.
Однажды, после того,как я снял свое одеяние и устало лег под одеяло из овечьей шерсти, я почувствовал странное и неясное ощущение в животе. Сегодня я знаю, что в этот ничем не примечательный момент я впервые столкнулся с огнем. Он был маленьким, незначительным, всего лишь слабым жаром, но он был там, предупреждая, что я проснусь другим человеком. Однако, в то серое утро я был слишком утомлен, чтобы обратить внимание на такое. Измученный, я завернулся в свое одеяло и быстро заснул.
Я пробудился во сне.
Очнулся на чудесной лесной поляне, в окружении зеленых дубов, листья которых легонько шевелил ветер. Заходящее солнце висело на горизонте, как огненное зарево, и бросало красное сияние вокруг. Я наслаждался приятным, свежим воздухом, который отдавал влажным мхом, утренней росой и старинными тайнами, загадочными, дикими и чистыми, как сама жизнь. В отличие от тех ночных путешествий, которые мы называем снами, я полностью осознавал нереальность происходящего. И принял все это также естественно, как мимолетность времени. Я был абсолютно нагим, как в день моего рождения, но мне не было стыдно. Напротив: я чувствовал себя сильным, чистым и свободным.