Даже сегодня я вряд ли смогу найти правильные слова для описания того ужаса, который охватил меня от разлагающегося содержимого гроба. Без всякого сомнения, существо, представшее перед моими глазами, было мной. Те же каштановые волосы, поредевшие уже в возрасте двадцати восьми лет. Та же тщательно подстриженная густая борода по грудь, которую я отрастил, чтобы скрыть свое ничем не примечательное продолговатое лицо. Тот же кривой нос, придающий моему лицу вид стервятника и заставляющий избегать собственного отражения в зеркале. Только тело в гробу мертво, скрючено как в момент смерти. Заперто как скотина, его голова была вдавлена в плечи малыми размерами гроба, вся неестественность его позы выражала немой упрек. Тело было зажато, руки искривлены и прижаты к телу. Однако, ужасней всего было лицо. Бледная кожа зеленовато-серого цвета походила на сгнившие надгробия. Многочисленные глубокие трещины не кровоточили, но открывали плоть и белые кости. Во вьющейся и спутанной бороде ползали личинки, источая гной и пузырящуюся жидкость, которая капала вниз на каменный пол. Щеки человека впали, и его потрескавшиеся губы были искривлены и приоткрыты, создавая впечатление вымученной улыбки. Зубы были гнилыми, а язык серым. Но причиной душераздирающего, панического крика, вырвавшегося из меня, было совсем не это. А глаза. Или скорее место, где должны быть глаза у здорового живого человека.
Но глаз там не было. Славные и бедные, как саван, лишенные всякого смысла веки, нависали над зияющими черными глазницами. Вопреки какому-либо смыслу, казалось, они уставились на меня, шепчущие, гниющие и мертвые. Та же гнойная жидкость, которая сочилась из бороды, стекала на брови и исчезала в пустых глазницах. Нет... Никакие слова не могут описать ужас, который наполнил меня при виде этого обезвоженного существа.
В панике я ударил иссохшую копию самого себя, но тем самых раскачал тело, и оно упало прямо на меня. Я почувствовал, как отвратительная гнойная жидкость из бороды трупа коснулась моих губ, а кучка личинок упала на мое плече. На короткий миг я оцепенел. Я держал на руках самого себя, словно близнец собственного покойного брата. Только это был не близнец. Когда личинки попытались двинутся вверх по моей шее, я оттолкнул труп с пронзительным криком, стряхнул личинок и выбежал из руин.
Между тем наступила ночь, и полная луна стояла на небе, холодная, белая и неподвижная. Завеса тумана образовавшаяся внутри руин, рассеялась, как только я покинул их и позволил себе упасть на землю, сотрясаясь от рыданий и тяжело дыша. Я мертв, проносилось в мозгу снова и снова. Мертв! Я издал панический вопль в жалких попытках прогнать безумие из своей головы. Страх никуда не делся, он был вездесущ, и я почувствовал, как горькие слезы текут из моих глаз. Что все это, во имя праведного пути, значит? В каком кошмаре я застрял? Некоторые могут спросить, почему я не покончил с видением, например, ущипнув себя, тем более, что я в полной мере осознавал нереальность происходящего. Ответ - я был не способен на это и хорошо это понимал. То, через что я прошел, было не из числа привычных ночных иллюзий, которые иногда приходят к нам в часы покоя. Что-то, в чьей природе я хотя бы немного должен был разобраться в будущем, хотело мне нечто показать, и я не мог сбежать от правды, нет, я был не способен на это настолько, насколько человек не может скрыться от песков времени. Когда я поднял взгляд от земли и начал отползать в сторону каменной арки и леса, плача от бессилия, я снова увидел ее. Женщину под вуалью. Она стояла и пристально смотрела на меня почти с сочувствием. Во всяком случае, я так подумал, так как не мог разглядеть что-либо выше ее щек, кроме неестественной тени от ее капюшона, даже учитывая мой угол обзора.