– Здравствуйте. – я заглянул в кабинет.
В кресле, а точнее на его спинке, сидел юноша и теребил собственные рукава.
– У меня пациент Ирвин. Подожди в коридоре.
Я сел у самой двери.
– Вам стало легче, когда вы разбили процессор? – хриплый размеренный голос доктора Летсмана доносился из-за тонкой двери.
– Это системный блок! – кричал парень. – Как можно их путать?!
– Простите, мистер Макдолан. Я в этом, как говорят, чайник. Возможно, к концу нашей терапии, я научу вас контролировать свою злость, а вы меня отправлять емейлы. Так вам стало легче?
– Нет. Вы меня не поймете. Я поставил новые драйвера.
– Раз вы понимаете больше меня, то разрубить системный блок было плохой идеей. Вы бы справились, с помощью терпения и своих знаний. Вы были злы на ситуацию. С таким же успехом вы могли покричать в окно. Знаете, что мы с вами сделаем. Каждый раз, когда вы будете злиться, откройте окно…
– И выбросить туда вас, доктор. – Макдолан повысил голос.
– Вы опять злитесь. Вы хотите меня ударить?
– Да! Хочу.
Раздался шум, и я ворвался в кабинет. Парень успел только опрокинуть кресло. До Летсмана он не добежал. Я повалил его на пол.
– Что? Не нравится? Старик, то тебе не ответит. И компьютер не может ответить.
Заломив руки, я подтащил этого ублюдка к старенькому компьютеру доктора Летсмана, который пылился у него в кабинете без дела. Устроив лоб пациента возле дисковода, я стал методично нажимать на кнопку. Дисковод сталкивался с его лбом снова и снова.
– Как тебе такое восстание машин? Малолетний говнюк! – меня веселило происходящее и пугало одновременно.
– Вы не имеете право! – вопил Макдолан, мотая головой.
– Считай, что это пиратское программное обеспечение! – я отпустил его и то вылетел из кабинета пулей.
– Ирвин! Так нельзя! – вскочил Летсман со своего кресла.
– Он напал на вас!
– Мы боремся против насилия.
– Любая борьба – это насилие. – я уселся на место пациента.
– А что если он подаст на тебя в суд? Что если, ты спровоцируешь его на преступление?
– Преступление? Нам уже эвакуировать офис Майкрософт? Или подождать как этот сосунок сменит трусы… Этот щенок теперь и камушек не пнет.
– Ирвин, что с тобой происходит? Это из-за отстранения? – Летсман сел обратно.
– Не надо меня анализировать! – закричал я., наверное, в глазах Летсмана я был не хуже Макдолана.
– А мне кажется, тебе нужна помощь.
– В окно предложите покричать? – я убрал со лба взмокшую челку и сел, напротив.
Доктор Летсман усмехнулся. – Был у меня пациент. Сломал фильтр для воды, из-за того, что не мог ждать.
– Так попил бы из-под крана.
– А какой вариант ты придумаешь для себя? Пока срок твоего отстранения не закончиться?
– Я не могу действовать незаконно. Мне будто связали руки, заклеили глаза и уши…
– Бездействие тоже действие. У тебя есть время обдумать некоторые вещи. В конце концов, просто отдохни.
– Не могу.
– Тебя что-то гложет. Скажи мне. Все останется в этом кабинете. Я гарантирую это.
– Я в чем-то сильно ошибся. Но не могу понять в чем.
– Людям свойственно ошибаться.
– Вы врач. А я агент ФБР. Наши ошибки иногда стоят человеческих жизней.
– Речь об убийстве твоего напарника?
– Нет. Вы знакомы с неким Датсоном?
– Да. Я беседовал с ним всего один раз. После того, как его направили в закрытую клинику, я больше не видел его. Но вчера я слышал, что его объявили в розыск.
– В розыск? – я не был удивлен. Я был возмущен. Я видел, как он умер, а теперь он в розыске. Это какой-то бред.
– Да. Больше я ничего не знаю.
– Что вы можете о нем сказать?
– Мои правила распространяются не только на тебя. Из этого кабинета ничего не выходит.
Доктор Летсман действительно хороший доктор. Другим человеком из его кабинета я конечно не вышел, но был исполнен решительности.
Глава 8
Есть ошибки. Есть правила. А я лист. Я пошел к Кордону и попросил прощение. Выражение лица у него было, будто я пил воду, в которой он мыл ноги.
Через три дня мне вернут оружие, значок, гордость и право влачить свою службу в отделе по борьбе с проецированием непроизвольной агрессии. Будущее профилактики убийств. Будущее Америки.
Чувство, что я где-то ошибся, не отпускало. Или в ком-то. В Датсоне? В Робертсоне? В Лисовски? В Себе?
Я сомневался во всем. Во всем кроме того, что я ел на ужин.
Свинина, базилик, всякие хмели-сунели.
– В следующий понедельник меня восстановят
– Почему мы до сих пор за это не выпили? – спросила Пенни. – Принесите шампанского!