– О боже! Ирвин ты цел?
Я был цел. В ушах все еще звенело. Вейсберг упал на меня, придавив к крыльцу.
– Зачем ты убила свидетеля? – возмутился я, скидывая с себя тушу Вейсберга.
– Господи! – Джоанн бросила пистолет на землю. – Он напал на тебя! – она закрыла лицо руками. Ее что-то очень испугало. Не нападение на меня. Еще до него она впала в ступор. На ее лице был ужас.
Да. Бюро влияло на Джоанн так же плохо, как на меня. Я знал, что в армии у нее были лучшие оценки по стрельбе и отличная реакция. Иногда, опережающая мысли.
– Он напал на тебя! – повторяла Джоанн.
– Тише! Сходи покури.
– Я убила его… Но он напал…
– Он был напуган. Напуган теми, кто должен защищать его. – шептал я Джоанн в ухо. – Теми, кто дал присягу, а потом пустил пулю в его голову. Естественно он напал. Он был словно загнанное животное. А ты Джоанн. Ты в тот момент была человеком.
Мне хотелось заставить ее почувствовать то, что чувствую я. Такие как Джоанн – сильны, но легко поддаются влиянию. Умны, но ограничены. А я больше не ограничен верностью лживому конгломерату, потребляющему деньги. Который до сих пор не может найти охотника за головами и каннибала, убившего агента бюро.
– Я разберусь. Иди Джоанн. – я выпроводил ее за забор и усадил на бордюр.
Вернувшись, я почувствовал острое желание обследовать его дом.
Он напоминал бомбоубежище из фильмов про холодную войну.
Склады тушенки и кукурузы, Веб-камера, заклеенная лейкопластырем. И ежедневники. Куча ежедневников и записок. Имена, адреса, телефоны, названия, время и даты. Подписанные контейнеры в холодильнике. Он записывал все.
Он боялся нас. Ненавидел бюро, военных, полицию. Я тоже их ненавидел, после того, что они сделали с Лисовски.
Я втащил Вейсберга в квартиру. Вытер все двери. Замыл все следы крови, забрал гильзу и пулю. Но чего-то мне не хватало. Я чувствовал себя виновным в смерти Вейсберга. Но это еще не конец. Не зря он так ненавидел нас всех. Я взял с кухни нож и отрезал Вейсбергу голову. Точнее то, что от нее осталось.
– Ты уже позвонил директору Рейзену? – спросила Джоанн.
– Нет.
– Спасибо. – тихо сказала она.
– Считай это авансом.
Она довезла меня до самого подъезда. Я пообещал ей не делать глупостей, заблокировать карту и лечь спать. Едва ее машина скрылась за поворотом, на выезде из двора, я вытащил свой подарок, в виде половины головы, из морозилки и вышел из дома. Я мог вызвать такси, мог попытаться завести свою колымагу, но я хотел пройтись. Размахивая пакетиком. Проехать пару остановок на автобусе, чтобы пассажиры оборачивались на вонь из моего багажа. Не все же им трясти потными подмышками над моим лицом.
Я приоткрыл светлую, в грязных от дождя пятнышках, калитку и вошел во двор.
Подстриженная трава. Аккуратные клумбы. В других дворах уже творится хаос из тыкв, пугал и бумажных приведений на окнах. Маллоун видимо готовит свой сюрприз на десерт.
Я постучал. У него был звонок, но я громко постучал кулаком, и собирался ногой. Я шотландское быдло, что вы хотели?
– Агент Маккинли? Что привело вас сюда? – Маллоун открыл мне дверь слишком быстро. Будто ждал у порога гостей. Он был в домашнем халате.
– Кошелек или жизнь? – спросил я и протянул Лиаму пакет.
Он заглянул и только поднял бровь. Не испуга, ни отвращения, ни возбуждения.
– Вернете мне то, что украли, за небольшое вознаграждение? – заговорчески спросил я. Я решил поиграть с ним в его игру. На его правилах. В его доме, но со своими костями.
– Какое странное совпадение. Пару часов назад мне принесли, почти такой же подарок. – ответил мне Маллоун с невозмутимой гостеприимной улыбкой. А я вот таким самообладанием не владел. Меня слегка качнуло, и я чуть не выпал в открытые двери.
– Вы рады пополнению? – спросил я. Еле удержавшись от панического крика «Кто?», а точнее Что? Если еще точнее, то чью. Чью голову?
– Конечно! Две головы – хорошо. А три еще лучше! Хотите чаю? Или чего покрепче.
– Я не собираюсь с вами пить! Вы арестованы, по подозрению в трех убийствах с особой жестокостью. – я спокойно достал пистолет и направил на первого свидетеля.
– А ваша подруга была более любезной. И голова у нее была целая. – Лиам пытался сохранять хладнокровие, но я видел его страх. А он видел мой. Какая подруга? Здесь была Скотт?
– Что ты несешь? Где части тел? Что ты с ними сделал?
– Не то, чего бы вам хотелось. Жуткая на самом деле идея… И как вам такое в голову пришло.
– Я сейчас прострелю тебе колено! – я не понимал, о чем он говорит, и злился. Злость и паника заливали меня. Я тонул. Я увел прицел от Маллоуна, чтобы не выстрелить ненароком, как Скотт утром.