— Ваше высокопревосходительство, простите, но вход в цех только по пропускам за подписью главного конструктора или его заместителя, — перегородил мне путь охранник с автоматом на плече.
— И ты меня не пустишь, хотя знаешь кто перед тобой? — изумился я.
— Так точно, ваше высокопревосходительство. Данный приказ получен от Екатерины Макаровны, чтобы никто ничего не прознал! Четко сказано, что в цех допускаются только те лица, у которых есть пропуск и…
— А если я тебя прикажу? — перебил я его. — Ну, как старший по званию.
— Простите Иван Макарович, но, — он развел руками, — охрана данного цеха подчиняется только двум людям, генерала Гастева тоже не велено пускать, пока идут подготовительные работы.
— Телефон где? — мрачно поинтересовался я.
— За углом, в сторожке, — указал рукой охранник.
С одной стороны, служба поставлена отлично. Но не пустить меня? Это уже через край хватила сестрица! Убежден, ее рук дело. В будке, где жевал хлеб с колбасой напарник несговорчивого охранника, я молча взял телефонную трубку и попросил барышню-телефонистку соединить с Теркешиным.
— Простите, а кто его спрашивает и какой конкретно адрес вам нужен? — заявила та, явно зевнув.
— С его домом соединяй, где проживает главный конструктор, — рыкнул я, начиная выходить из себя. — Наместник Урала его услышать хочет. Достаточно?
— Да-да, конечно, минутку, — засуетилась телефонистка.
Прошло несколько минут и наконец мне Василий ответил:
— Слушаю вас, Иван Макарович.
— Василий Андреевич, что у вас за порядки и почему меня без пропуска в цех не пропускают? — поинтересовался я.
— Бли-и-ин! Точно, вот что мне в распоряжении не понравилось! — воскликнул Теркешин. — Иван Макарович, ваше высокопревосходительство, простите за данный казус. Все исправлю! Уже бегу и через двадцать минут на месте буду! Вы ведь на заводе?
— Да, на заводе, — подтвердил я и добавил: — Жду.
Пока главного конструктора нет, осмотрел бронемашины. Кое-какие усовершенствования все же внесены, они не глобальны, водителю и командиру танка сделали больше места и это радует.
— Иван Макарович, простите за ожидание! — подбежал ко мне Василий, тяжело дыша.
— Быстро управились, минут десять всего прошло, — пожал я ему руку.
— Спешил, — широко улыбнувшись, ответил тот.
— Как успехи? Что там с Луи… — щелкнул пальцем, вспоминая фамилию француза.
— Сеген, — подсказал Василий и широко улыбнулся: — Господин, точнее мсье Луи уже прибыл и двигатель привез!
— Не может быть, — удивился я.
— Деньги открывают многие двери, — выдал Василий, совершенно неожиданно. — Переговоры вела Катень… гм, — он закашлялся, а потом продолжил: — Екатерина Макаровна, благодаря ей и случилось это чудо. Пойдемте в цех, двигатель вчера почти смонтировали, сегодня Луи придет и продолжим. Возможно, даже сможем попытаться провести испытания, — он посмотрел на небо, — погодка-то располагает.
Мы прошли в цех и меня ступор охватил от увиденного «чуда»! Нет, на первый взгляд, получилось очень неплохо и пропорции Василий на этот раз сделал правильные. Но, самолет, а его уже можно так назвать раскрашен в цвета бабочки-шоколадницы. Нетрудно догадаться, кто к этому руку с кистью приложил. Блин и цвет-то выбран совершенно естественный.
— Красиво получилось, — обходя самолет, пробормотал я.
— Вам нравится? — облегченно выдохнул Василий.
— Да, но такой рисунок совершенно тут, — постучал по крылу и застыл в изумлении, не закончив фразы. — Он железный? Это не макет?
— Да, моя помощница и заместитель настояла на таком решении, после того как я ей рассказал, что габариты и форма утверждена лично вами, — отвел глаза главный конструктор, который, очень на то похоже, сдал меня Катьке с потрохами.
— Гм, Василий Андреевич, помнится у нас была договоренность, что никому о моих рисунках и тем более чертежах не говорить, — внимательно смотря на него, проговорил я.
— Так вы же сами ко мне Катерину Макаровну направили, — пожал тот плечами.
— Ладно, с сестрицей переговорю, что по самолету, какие недоделки и трудности?
— Да в общем-то, — начал говорить Василий, помолчал, запустил ладонь в свою шевелюру и медленно произнес: — проблема в прицельном механизме и размещении пулеметов. Я бы даже сказал, что не представляю, какое оружие здесь использовать. Пулемет Максима слишком тяжел и громоздок, Иван Матвеевич обещал один из иностранных предоставить, но, — он развел руками, — не сподобился.