— Иван Макарович, какие будут распоряжения? — вышел мне навстречу из штаба Гастев, за спиной которого еще пара офицеров.
— Основное все изложил по телефону, — медленно ответил я, пытаясь правильно поставить задачу. — Пройдемте в штаб, долго размусоливать не собираюсь.
Мы поднялись на второй этаж, где проходят совещания и заседания.
— Господа офицеры, — прошел я во главу стола и посмотрел на лежащую карту, — думаю, всем известно о событии произошедшем несколько часов назад. К сожалению, ранили певицу, надеюсь, она поправится, больше, если не считать стрелка из нападавших, никто не пострадал. Это необходимо донести до личного состава. Преступление будет освещено в газетах, но лучше из первых, так сказать, уст. Что еще? — помолчал и продолжил: — Ситуация осложняется тем, что в Москве, произошло аналогичное нападение на императрицу.
В зале поднялся шум, кто-то даже что-то выкрикнул, а Гастев, укоризненно сказал, повысив голос:
— Господа! Не позорьте мои седины! Что вы в самом деле как дети малые!! Соблюдайте выдержку и спокойствие!
Шепоток в зале умолк, особо ретивые офицеры, которые вскочили со своих мест, сели, а я продолжил:
— А вот атаку на лидеров революционного движения, по нашим данным, кто-то провел более успешно. Доподлинно неизвестно какие организации остались без своих вдохновителей, но, думаю, теперь возможны различные террористические акты, за смерть, так называемых лидеров данных движений. Готовится чьей-то твердой рукой смута и нам всем следует держаться насторожено. Поэтому, прошу усилить разъяснительную работу с личным составом и в любой момент быть готовыми к боевой тревоге. Объявленное военное положение и полную боевую готовность на данный момент не отменять и готовиться к выступлению на врага. На этом у меня все, если нет вопросов, то прошу разойтись.
При непосредственном командире, стоявшим рядом со мной, никто не решился ничего уточнить. Офицеры покинули штаб, а я сел за стол и устало провел ладонью по волосам.
— Иван Макарович, гм, — осторожно начал генерал, — какие конкретные указания последуют?
— На текущий момент уже все сказал, а что нам завтрашний день принесет – время покажет, — встал я с кресла и продолжил: — Иван Матвеевич, идите отдыхать.
— Ваше высокопревосходительство, позвольте мне, как ответственному за безопасность и контрразведку, два слова сказать, — подошел к нам Анзор, стоящий во время моего выступления у двери.
— Говори, — кивнул я.
— Если прикинуть так и этак, то выходит, что нас хотят столкнуть с императрицей и революционными силами, обескровить, а потом перейти к боевым действиям на границе, — озвучил советник мои мысли.
Догадаться об этом не так сложно, если сложить одно происшествие к другому и учитывать тяжелые взаимоотношения во внешней политике.
— Гермацы и Австро-Венгрия? — нахмурился Гастев.
— Или кто-то еще, желающий ослабить Российскую мощь, — согласился я.
— Да, таких хоть отбавляй, — стукнул кулаком Гастев по столу. — Ничего, мы всем покажем доблесть наших солдат и продемонстрируем мощь оружия!
— Как ни печально, но его у нас не так много, — озабоченно сказал я и посмотрел на Анзора: — Из Германии никаких новых сведений не поступало?
— Приличные суммы выделили на перевооружение армии, полным ходом идет сборка бронемашин аналогичных нашим и еще каких-то летательных аппаратов. Насколько поняли мои осведомители, речь о самолетах, способных метать снаряды.
— Бомбы, — мрачно поправил я Анзора.
— Тебе виднее, — не стал тот со мной спорить.
— Сколько у немецких войск этих самых самолетов? — поинтересовался Гастев.
— Десяток в небе замечено, — уклончиво ответил Анзор.