В подтверждении слов говорившего, на втором этаже здания раздался звон разбитых стекол и вниз нацелили три пулемета. Прикинул я угол обстрела, если прижиматься вплотную к мешкам с песком Максимы нам не страшны, а голову поднять не сможем.
— Не успели! — расстроенно поморщился Анзор.
— Братцы! Солдаты! Вы все пошли за людьми, которые вас обманывают и являются ставленниками заграничных разведок, возможно и сами того не осознавая! Пока еще не поздно… — договорить я не успел, длинная пулеметная очередь заставила прижаться к мешкам.
Слышу, как пули рвут ткань и застревают в песке, часть пуль проносится мимо и впивается в шпалы, рикошетит от рельс. Пулемет перестал поливать нас очередью.
— А еще мы можем закидать вас ручными бомбами! — насмешливо проговорил голос в рупор. — Да, забыл представиться! Первый секретарь Новгородской губернии эсеров, Честных Федор Львович!
— Федя, если сдашься, то получишь десять лет каторги, где сумеешь подумать о том, как предал империю! — выкрикнул я, убирая в карман револьвер и снимая с плеча автомат. — Учти, поймаю – расстреляю за все прегрешения перед людьми и богом!
— Бога нет! Вы им задурманиваете головы простым людям! — раздался в ответ крик, но не комиссара.
Распрямился я и начал стрелять по пулеметам короткими очередями. Анзор возник рядом и открыл огонь по первому этажу зданию вокзала. Господа офицеры вместе с солдатами, вставшими на нашу сторону, с небольшой задержкой присоединились к моей стрельбе. Кто крикнул: «Ура и в атаку братцы?» Наши бойцы, стреляя на ходу, перепрыгнули через хлипкие укрепления и устремились к зданию вокзала. Мы же с Анзором остались на месте, только сменили в АК магазины и продолжили прикрывать наступающих. Заговорил и наш пулемет, старый солдат оказался отменным стрелком, в одном из окон, по которому он вел огонь раздался взрыв. Значит нас и в самом деле планировали закидать бомбами. Вряд ли у них их много, но сколько-то может иметься.
— Бей краснобантовых! — кто-то заорал уже в здании вокзала.
Сумасбродная и неподготовленная атака нам принесла неожиданную победу. Эсеров смогли выбить из здания и занять в нем оборону в самый последний момент. На площади было уже с сотню мятежных бойцов готовившихся прийти на помощь своему передовому отряду. Н-да, если бы комиссар не поспешил, то мы бы имели печальный вид.
— Честных Федор Львович, — прочел я в мандате, изъятом у мужика лет сорока в кожаной тужурке и красным бантиком на груди. — Продался за что? Деньги, власть? Не верю, что за убеждения.
Комиссара-эсера ранили, побить не успели, мои офицеры не дали, возможно и зря, сейчас бы он сговорчивее был. Рука у Честных висела плетью, плечо прострелено. Глаза смотрят с ненавистью, а ногти на пальцах явно после маникюра, аристократ, мать его.
— Ты, ваше благородие… — начал он, а стоящий рядом подпоручик, не дал ему закончить перебил:
— Наместник Урала перед тобой!
— Ба, — улыбнулся эсер, — сам Иван Макарович решил на помощь своей императрице прийти. Думаю, поздно уже! Наверняка резиденция пала, а Романову к стенке поставили!
— Расстрелять, — коротко приказал я и в задумчивости крутя мандат в руке прошелся по залу ожидания.
— Ваше высокопревосходительство! — воскликнул поручик-артиллерист. — Разрешите мне!
— Сумеете, Юрий Васильевич? — уточнил я и когда тот твердо кивнул, то чуть развел руками в стороны: — Не возражаю.
Под подошвами сапог хрустят разбитые стекла, мелькнувшая мысль не дает покоя. Пытаюсь продумать, а сам нахожу взглядом телефонный аппарат.
— С Москвой соедини! Со штабом эсеров! Срочно! Честных на проводе! — ору в трубку на барышню-телефонистку.
— С кем вас связать-то? — дрогнувшим голосом, уточняет та.
— С товарищем Черновым! — хрипло отвечаю.
— Иван, что ты задумал? — спрашивает Анзор.
Мы находимся в кабинете начальника станции, как ни странно, но в здании есть электричество (местами) и работает телефонная связь, чему я искренне удивился.
— Попытаемся внести в ряды эсеров неразбериху, — хмыкнул я.
Ждать пришлось минут десять, мой советник за это время пару раз ходил в зал ожидания, в котором солдаты под руководством офицеров сооружают укрепления. Перестрелка, кстати, началась, идет в вялотекущей форме и, похоже, мятежники штурмовать нас не собираются.
— Госп… товарищ комиссар, — заикнувшись, произнесла в трубку барышня-телефонистка, — соединяю!
Привычные щелчки и трески, наконец, какой-то недовольный голос произнес: