– В Запретные горы? – прошептал Йонас. – Что толку в дороге, ведущей туда, куда никто ехать не хочет?
Король явно что-то задумал, но вот что?
Внимание юноши привлек золотой отблеск в небе. Он вскинул глаза и увидел двух ястребов, круживших высоко над толпой.
Вот и Хранители, похоже, заинтересовались…
Это были странные мысли, и их следовало держать при себе, не делясь даже с Брайоном. Россказни о бессмертных, которые посещают смертный мир в облике ястребов, – это же просто сказки для детей, чтобы засыпали скорее. Йонас их когда-то наслушался от собственной мамы.
А король Гай показал зубы в улыбке, которая вполне могла показаться теплой и искренней тому, кто не знал, какая тьма крылась в его душе.
– Надеюсь, вы, как и я, понимаете, сколь великую пользу принесет эта дорога. Все мы только что пережили очень нелегкое время, и кровь, которую пришлось по ходу дела пролить, менее всего радовала меня.
В толпе недовольно и встревоженно загомонили. Однако голосов было куда меньше, чем хотелось бы Йонасу.
«А у него получается, – сказал он себе. – Обманывает тех, кто хочет оказаться обманут!»
– Вот прямо ни чуточки не радовала, – фыркнул рядом Брайон. – Да он бы в ней купался, будь у него такая возможность!
Йонас был далек от каких-либо возражений.
– Сегодня, – продолжал король Гай, – вы можете самолично убедиться, что ваша принцесса Клейона пребывает в полном здравии и благополучии. Она не была подвергнута ни ссылке, ни заточению, как надлежало бы дочери врага. Но с какой бы стати нам ее притеснять? Она храбро перенесла выпавшие на ее долю горе и боль, и мы раскрыли ей объятия, пригласив в наш новый дом.
На словах все выглядело так, будто у принцессы был выбор, но Йонасу что-то не верилось.
– Ее касается вторая весть, которую я желаю сегодня до вас донести, – сказал король Гай и протянул руку. – Подойди сюда, милая.
Клео настороженно покосилась на Эрона, но все-таки шагнула к королю. Чуть помедлив, она прошла вдоль балкона и встала подле Гая. На ее лице ничего невозможно было прочесть, но Йонас подметил плотно сжатые губы и то, как высоко она держала голову. На шее у нее сверкало сапфировое ожерелье, в волосах играли самоцветы, подходившие к темно-синему платью. Кожа принцессы, казалось, сияла в солнечных лучах. Толпа взволнованно загудела, ведь это была дочь прежнего короля!
– Принцесса Клейона изведала весьма прискорбные личные потери и сердечное горе. Поистине, это одна из отважнейших девушек, которых я когда-либо видел, и я могу понять, отчего ее так любят в Ораносе! – Если верить голосу и лицу, король Гай питал к пленной принцессе искреннюю приязнь. – Всем известно, что она была помолвлена с государем Эроном Лагарисом, достойнейшим молодым вельможей и доблестным защитником ее чести. Нам известно, как однажды в Пелсии он защитил принцессу от нападения какого-то негодяя из местных.
Брайон снова с силой вцепился в руку Йонаса. Только ощутив его хватку, Йонас обнаружил, что, оказывается, успел стиснуть кулаки и сделать шаг вперед – немедленно поквитаться за ложь, очернявшую его брата.
– Утихни! – зарычал Брайон.
– Да я пытаюсь…
– Плохо пытаешься!
Король тем временем притянул к себе Клео.
– Тот случай принес государю Эрону немало чести в глазах покойного короля Корвина, и король отдал ему руку принцессы. Была назначена свадьба, которую, как нам известно, в Ораносе ждали с большим нетерпением.
Эрон заулыбался, его глаза горели торжеством.
Йонас же вдруг сообразил, к чему клонил король: собирался назначить дату венчания Эрона и Клео.
Гай же кивнул в сторону молодого вельможи:
– На мой взгляд, государь Эрон – вполне достойный жених для нашей принцессы!
Йонас молча кипел, наблюдая, как высокородное ничтожество купалось в лучах славы, добытой обманом и кровью. Гаденыш совершил гнусное преступление – и его еще наградить собирались! Ненависть молодого пелсийца достигла небывалого накала, превращая его в чудовище, способное пожрать весь мир.
Но король еще не закончил.
– Вчера я пришел к очень важному решению…
В толпе не раздавалось ни звука. Люди жадно слушали, наклонившись вперед, ожидая, что будет дальше. Йонас не мог отвести взгляда от государя Эрона, от его мерзкой, торжествующей физиономии.