Нет.
Я не позволю этому зверю победить меня. Я не позволю позору моего прошлого диктовать мое будущее. Я нашел причину жить дальше и продолжать борьбу. Так же, как я был движим черной и темной ненавистью к себе и моим ошибкам, теперь я движим чем-то другим. Чем-то чистым и хорошим. Лучше, чем я заслуживаю, но тем не менее. Мира. Я буду бороться за нее.
Хотя мое тело — пламя агонии и боли, я вскакиваю на ноги. Кулак чудовища свистит в воздухе, но я откатываюсь, у меня уже нет ни силы, ни энергии. Но встаю и бегу в сторону Миры.
Я добрался до нее раньше зверя.
— Быстро, запрыгивай мне на спину, — говорю я.
Она залезает мне на спину, обхватывая руками мою шею и ногами мой живот. Я знаю, что это последний шанс насладиться ее прикосновением, я трачу секунду, чтобы насладиться им. Потом я поднимаюсь. Мое время в изгнании превратило меня из уже состоявшегося альпиниста в нечто большее. Теперь, когда Мира цепляется за мою спину и зверь, который весит несколько тысяч фунтов, разрывает джунгли подо мной, я поднимаюсь, как будто одержимый, отталкивая боль и протесты моего тела в дальний угол сознания, двигаясь через силу воли, которая выходит за пределы физических возможностей.
Мои руки хватают любую небольшую канавку, трещину или виноградные лозы, до которых я могу добраться. Если нет возможности ухватиться руками, я использую когти, сильно втыкая их в кору. Мои ноги пульсируют, запуская нас вверх, чтобы покрыть вертикальные промежутки в несколько футов, чтобы достичь виноградных лоз и двигаться вверх. Но все это время я слышу позади себя шум. Зверь вынужден идти другим путем из-за своих размеров, но предательский протест деревьев Лориса, скрип и хруст ветвей ясно повествуют о его успехах.
Скоро я вижу, на что надеялся. Автоматизированные системы обороны Джектана переливаются на расстояние, холодный метал поблескивает на солнце. Он прекраснее для меня, чем любой оазис в тот момент. Я достигаю большой платформы и умудряюсь поставить на нее Миру. Еще несколько шагов и мы должны быть в зоне действия тунелей. Мира будет в безопасности.
Но прежде, чем я заберусь на вершину, чудовище хватает меня.
— Пакс! — Мира плачет, устремляясь обратно к краю платформы.
Кажется, она становится меньше, когда зверь отрывает меня от нее. Но я улыбаюсь, зная, что даже если я умру сейчас, я оставлю ее в пределах диапазона действия башен, и зверь не доберется до ее.
Я слышу звук, который я могу описать только как отсутствие, как будто все другие звуки всасываются на мгновение, а затем высвобождаются в отложенном всплеске концентрированной мощности. Ослепляющая вспышка жжет мои глаза. Я чувствую запах горящего мяса. Зеленые струи плазмы мелькают со стороны Джектана. Одна попадает в предплечье зверя и прожигает его насквозь. Так что башни дошли дальше, чем я предполагал. У меня есть только минутка поблагодарить богов, старых и новых, прежде чем он бросает меня.
Я падаю, набирая стремительно скорость. Я замечаю что-то краем моего глаза и тянусь к этому. Это виноградная Лоза, и, хотя моя рука горит от трения, когда я сжимаю ее, моя скорость замедляется до остановки. Я использую виноградную лозу, чтобы повернуться к зверю. Еще один луч плазмы попадает ему в плечо, и он рычит в гневе, отступая обратно в джунгли.
Нет. Ты не убежишь. Я не проявлю милосердия к тем, кто угрожает моей женщине, мужчине или зверю. Я выпускаю виноградную лозу и делаю дугу в воздухе в сторону зверя. Он поворачивается в последнюю секунду, когда видит меня. Я сжимаю руку в кулак и использую силу своего полета, чтобы пробить его глаз. Мой кулак погружается в липкую плоть глазного яблока, кровь льется вокруг моего предплечья.
Он снова кричит, звук становится все более отчаянным.
Хотя я маленький по сравнению с ним, у него есть только одна рука, чтобы защитить себя. Я царапаю его, бью кулаком, кусаю, тяну, бью ногой. Он не может бегать и сражаться одновременно только одной здоровой рукой, поэтому он вынужден остановиться и попытаться сразиться со мной. Но я уклоняюсь от каждого удара, который он пытается нанести мне, заставляю его ударить себя снова и снова. Когда он, наконец, начинает утомляться и замедляться от десятков ран, которые я нанес ему, я хватаю ветку над головой и ломаю ее.
Я прыгаю назад на твердую землю платформы между ветвей, разъяренное существо следует за мной, хватаясь за край платформы своей оставшейся рукой. Когда он приземляется, мы обходим друг друга, его кровь сочится из десятков ран, также, как и у меня. Мы оба тяжело дышим. Каждый болезненный вздох и выдох его огромного рта обдувает мои волосы.