- Тео и Джордж будут спать в одной спальне, - говорила тетя Сара, - ваша мама в другой, Полл в кладовке. А Лили поживет с нами, по соседству, - с тетей Гарриет и со мной. Ты не возражаешь, Лили, что будешь от дельно от своих?
- Ничуть! - сказала Лили. - Мне с вами даже нравится, тетя Сара.
Полл удивилась этой ее готовности, а тетя Сара была, кажется, польщена и слегка погладила Лили по щеке.
Пламя свечи поднялось, заметалось на сквозняке и наполнило переднюю комнату непомерными тенями. В углу, двумя ступенями ниже, обнару жилась еще одна невысокая дверца, и тетя Сара отворила ее со словами:
- А вот и твоя комната, Полл, моя милая.
Комната была крохотная, в ней старая железная кровать, низенький комод под окошком и на двери, с внутренней стороны, висела железная ванна.
- Для самой маленькой - в самый раз! - улыбнулась тетя Сара.
В той комнате, которую отвели маме, она поставила свечу на спинку рукомойника, налила из кувшина воды в раковину.
- Всем мыть руки и лицо тоже, и как следует, а не просто растереть и вытереть: вы все в саже после поезда. Багаж уже прибыл, но можно не переодеваться. Как будете готовы, спускайтесь вниз.
Она оставила их одних. Лили и Полл умылись холодной водой, вытерлись жестким приятно пахнувшим полотенцем.
- Маленький какой домик, да? - шепнула Полл. - Наш, в Лондоне, был огромный. Где же будет спать Руби?
- Tcc!.. - Лили оглянулась через плечо и ответила таким же шепотом. - Руби не приедет.
Джордж оттирал лицо мягкой мочалкой, потом, протянув руку за полотенцем, сказал:
- Полл, не глупи: служанка нам теперь не по средствам.
- Я не глуплю, но почему не по средствам?
Джордж вздохнул, переглянулся с Лили над головою Полл. И она сразу пришла в ярость: почему они знают что-то такое, чего она не знает?!
Джордж сказал:
- Ну, я и пытаюсь тебе объяснить...
- Мама должна была это сделать сама! - воскликнула Лили. - Нет, я просто не в силах понять, почему, ну почему все всегда оставляют на меня?! Слушай, Полл! Наш папа теперь без работы, у него совсем нет денег и не будет еще тыщу лет. Чтобы купить билет в Америку, придется продать всю нашу мебель - для этого они с мамой и остались. А мы будем жить на деньги тети Сары - пока. Она будет платить и за этот дом, и за еду, и... В общем, за все.
Лили говорила тихо и сварливо, будто Полл каким-то боком была виновата во всем этом. Полл слушала сестру мрачно, с ненавистью, и тогда Лили воскликнула в отчаянии:
- Ну неужели ты не понимаешь: если бы не тетя Сара, мы сейчас были бы в работном доме!
- Не пугай ее, - откликнулся Джордж. - Это ведь не совсем так. У мамы останутся кой-какие деньги после продажи, к тому же она может снова взяться за шитье. Она говорит, что прежние ее заказчицы будут просто счастливы, когда узнают, что она снова здесь. Но поначалу тетя Сара должна будет нам помочь. Она и не отказывается. Папа говорит, что она сама это любит - помогать людям, но все равно надо же быть благодарными, это только справедливо.
- Будь хорошей девочкой, Полл, попробуй!
- Я и так всегда хорошая, - не уступала Полл.
- Тогда попробуй быть лучше, чем всегда, - усмехнулся Джордж. - Не надо лезть вон из кожи, но, прежде чем что-нибудь сказать, поразмысли. Сосчитай до десяти. Большего не требуется для начала.
- А иначе, - сказала Лили, - ты кончишь в работном доме, так и знай.
Они сошли вниз. Кухня показалась им такой уютной после холодных спален. Тетя Гарриет сидела перед огнем, сушила подол и с помощью бронзовой вилки-трезубца поджаривала хлеб на углях. На ужин был хлеб с топленым салом, картофельные пирожки с патокой и сочные вязкие бисквиты с тмином. Тетя Сара разливала чай, совсем бледный. Мама называла такой чай - «разбавленная водичка». Полл хотела было сказать про это, но сосчитала до десяти и решила, что не стоит.
Она оглядела своих теток. У тети Сары славное красивое лицо, но и суровое в то же время. Тетя Гарриет повеселее. Волосы у нее негустые и тоньше паутины, собраны скудным пучком на макушке, а смех горький и отрывистый, похожий на мужской. «А тетя Сара... - подумала Полл. - Нельзя и вообразить, чтобы она когда-нибудь засмеялась: вся правильность ее лица порушилась бы! Зато глаза у нее были добрые, ласковые».
- Дети, мы с вами должны, - заговорила она, - обсудить вопрос вашего образования. Я полагаю, первое, что вы хотели бы знать, это про вашу школу.
Это было последнее, что хотела бы знать Полл. Школа - значит получать линейкой по пальцам, стоять в углу под дурацким колпаком и подпирать классную доску, которая валится на тебя, едва шелохнешься. Но, сосчитав до десяти, она поняла, что лучше промолчать. Только вздохнула, жуя любимый свой хлеб с салом.