Уже садилось летнее солнце, когда Рома должен был уезжать. Он улетал, но планировал вернуться. Хотелось закончить начатое. Раскрыть эту Таню. Она поддавалась не легко, но и не сопротивлялась. Она шла за ним, в его направлении. А это был практически успех предприятия.
Лилька вновь вручила ему стольник, о котором они заранее договорились, что это в долг. Роме показалось, что на этот раз неловко было уже ей. Он ничего не сказал. Только кивнул ей с улыбкой.
- Ну, мы еще обговорим это все, я все поясню.
- Конечно, Ром, не переживай, все норм.
Он придумает какую-то стёбовую тему про эти деньги и всё разрулится само собой. А то правда, как секс за деньги получается. Но, он же отдаст. Нет, это всё потом прояснится. Потом. А сейчас его ждёт Римма.
18.
Римма уже ждала. В своем, его любимом, домашнем платье. Или эротическом платье? Он не знал, как это называется. Там была открытая спина. А под горло подходила шелковая лента. И во время любви можно было сделать вид, что душишь ее. А она от этого смеялась. И платье облегало её бедра. Такие любимые. Совсем не постаревшие, а такие же, как и двадцать пять лет назад. Ну может слегка раздавшиеся. Но сексуальные и вкусные. Такие родные.
Вот кому сказать? У него, уже давно не молодого человека, сегодня третий секс.
В юности он мог так провести сутки. Через час-два, как ни в чем не бывало, по-новой. Сейчас уже так не будет. Но сила влияния на него женщин осталась прежней. Он всё также терял контроль над собой. И был готов ко всему. К любому повороту, к любой ласке. Следовал за фантазией. И всем телом чувствовал то, к чему уже готова женщина. Он никогда заранее не знал, что захочет сделать, и как все пойдёт. Этот процесс, как танец, у него рождался по ходу. И потому был так красив. Шел откуда-то из его нутра. Как песня, которую он пел изо всех сил, открыто, без правил. Полностью впуская энергию, которая откуда-то приходила и куда-то уходила, принося за собой её новый прилив.
Он часто видел Римму потрясенной после их любви. Она говорила ему, что не представляет себя с иным любовником. Он её спрашивал тогда с усмешкой: «Что, и с мужем себя не представляешь?» Она тоже смеялась на это и говорила, что то - муж, а она имеет ввиду любовника. Он никогда не обижался и никогда не ревновал её. Настолько ему хватало Риммы. Никто не помещался между ними. Ни её муж, ни его три жены, не считая мелких и крупных увлечений.
Они давно определились, что роднее их не бывает. Что между ними есть особенная химия. Что это и есть настоящая близость. Про которую не снимают кино и не пишут стихов. Потому что она беспроблемная. Она не разрывает сердце, а успокаивает. Здесь не было надрыва, скандала и провокаций. Для демонстрации другим такое не подходит. Можно только самому пользоваться, тихо радуясь.
Но почему-то им не хотелось жить вместе и быть вместе постоянно. Они давно перестали это обсуждать. Да потому, что Рома влюблялся и ничего не мог с этим поделать. Он увлекался. И постоянно женился по каким-то социальным поводам. Был каждый раз обязан кому-то что-то. То родители так хотели. То дочку усыновить. То квартиру сохранить. Потом всегда жалел об этом. И вновь наступал на те же грабли. А Римма, это всё видя, переживая и понимая, тоже размышляла прагматично. Её муж был стабилен. Раз ухватив что-то - уже не отпускал. А зачем ломать то, что сопротивляется настолько сильно?
Вот и провели они пол жизни как любовники. Хотя были самыми близкими и родными друг другу. Романтика не прекращалась. Это было в их духе. Они смогли сберечь свои чувства. Кто ж был им теперь судья?
19.
Сотки хватило и на ужин и на то, чтобы дать Римме денег так, без карточки.
- Ромка, колись, где взял бабки? Ты что работу нашел?
- Да так. Проституцией занялся.
- А. Смешно. Ну не хочешь говорить - твоё дело. Иди обниму тебя. Ты только отсядешь подальше и я уже за тобой скучаю.
И вновь завертелось желание, вновь всё поплыло. И сказать кому - не поверят. Да и сам Рома в это всё слабо верил. Но это была его жизнь. Факт.
20.
Когда у него начали появляться навязчивые мысли про фен в ванной, первой об этом узнала Римма. Он всё ей рассказывал. Услышав про «хочу бросить фен в воду» в третий раз, Римма испугалась. Разыскала в Москва номер психолога, работающего с суицидами. И уговорила Рому записаться. Она приводила разные аргументы. Он не хотел к психологу. Просто не верил, что это сможет помочь. Да и после разговоров с Риммой ему становилось легче. Но как-то он всё-таки поддался.
Поддался, потому что увидел сон, который его окончательно добил. Роме стало казаться, что рассудок вот-вот покинет это башку, если что-то не предпринять.