- Вы хоть знаете, кого похитили?
- Знаю. Ты – важен своему опекуну, а у нее никого нет. Она станет украшением гарема Его Светлейшества. Такого подарка ему никто никогда не дарил. Я стану первым из простых тигров и он меня вознаградит. Сделает своей правой рукой и я стану визирем, вторым после Его Светлейшесвта.
- Ох, я тебе не завидую, - и представил, что с ним сделает арв. Демоны за свою половинку кому угодно голову на рукомойник свернут, ему никто ничего не скажет, он будет в своем праве. Любимая у демонов неприкосновенна, все это знают, кроме варлаков, но и они узнают. Демон не пощадит никого, кто хоть как-то причастен к похищению его любимой женщины.
- Это почему? – с его рта все еще не сходила самодовольная улыбка.
- Она невеста арва, если ты слышал об Алом Демоне, советую не трогать ее, не то тебе же хуже будет. От тебя мокрого места не останется, все исчезнет, даже кости, даже пыль и та развеется по ветру, смешавшись с песками вашей пустыни, - он понимал суть сказанного, но старался не показывать, что мои слова о его будущем дошли до него.
- Вы на нашей территории, - он был уверен в том, что говорит, но самодовольная улыбка сошла с его рта, - а значит, ваши законы здесь не действуют, всех кого приносят в дар нашему Великому Падишаху, становятся его собственностью, так что твой арв здесь бессилен.
- Ошибаешься. Он придет за ней, а мои друзья за мной, и вот тогда в вашей стране настанет траур, - и на моих губах появилась фирменная улыбка некроманта, от которой тигр слегка отпрянул. Больше он ко мне не приближался. Путь наш продолжался, а Сашель все еще не приходила в себя. Солнце стояло уже в зените, когда она качнулась и стала поднимать голову, осматриваясь.
- Очнулась?
- Где мы?
- Едем к великому падишаху пустыни, - она без сил снова рухнула на мое плечо, как на подушку, у нее снова закружилась голова, и чтобы вернуть ясность сознания она для надежности закрыла глаза.
- И в качестве кого?
И я все ей рассказал. У нее тут же появилось нестерпимое желание прибить источник этих мыслей, я ее в этом поддерживал, но увы, ничего не мог поделать. Лишь держал, чтобы она не свалилась с этого странного животного, везшего нас через эти пески, копыта которых странным образом не увязали в песке, как лошадиные. А дальше мы перешли на не полные имена, чтобы сократить дистанцию, она Саши, а я Лир. Я отвлекал ее разговором, ведь Саши было плохо. Солнечный удар – подумал я, но нет. Все дело в ее сущности, той части, которую она скрывает.
Я знал, что она полукровка, еще тогда, когда собирал информацию на всех возможных соперников. Она была среди них, и там говорилась, что Сашель дэ Энирель маг второй ступени, хоть она и скрывает высшую, полукровка, человек с половиной сильфийской крови, только оказалось что это не достоверная информация. И она сказала, резко, быстро, чтобы не передумать.
- Я – жнец, - все, время остановилось. Мысли предательски ускользали из головы, не желая принимать информацию.
Я смотрел на нее и не верил, что эта девочка жнец. Кто угодно, но не проводник душ. Она сильный маг, и с саблями ловко управляется, да, она истинно мастер своего дела, но все это не складывается в картинку, пусть и многое из всего мне понятно. Она для меня с первого дня как я ее увидел, стала тайной, которую можно разгадывать до потемнения в глазах. И вот то, что я не мог узнать о ней, она рассказала сама, но и это еще не все. Только мне пока и этого хватает.
Жнецы – народ скрытный и не любит общаться со смертными, как так получилось, что ее мать встретила и полюбила ее отца, остается для мен загадкой. Жнец никогда не откроется простому смертному, он будет хранить свою тайну до последнего вздоха, пока не умрет или не посчитает это жизненно необходимым. Это лишь часть того, что нам о них известно, больше о них практически никто знает. И вот, у меня появился шанс поговорить с той кому известно больше чем кому-то из простых смертных. Но она мне должна что-то еще сказать, это не все, и как я понял эта информация не менее важная.
- Саши, - тихо коснулся ее руки, от чего она слегка вздрогнула.
- Да?
- Ты мне еще что-то хотела сказать, - ее слова, которые она никак не могла из себя выдавить, заставили насторожиться, и после того как она сказала, что я как истинный светлый, пусть и с темным даром, должен буду ее уничтожить, руки мои сильно, до побеления костяшек на пальцах, сжали поводья, глаза потемнели и со стороны могло показаться, что в них ничего не отражается, а я сам напрягся, ожидая ее слов: