Прямолинейность «К» иногда выводит меня из себя. Хочется врезать ему по физиономии. Это не исправило бы ситуацию, но зато мне бы от этого полегчало.
Может быть, такую ненависть к несчастному «К» питаю только я. После пожара я стал гораздо более агрессивным. Я много из-за чего раздражался, в такие моменты можно даже подумать, что я болен чумой. Все бы так подумали и пристрелили меня, как хромую лошадь в Средневековье, если бы не понимали, что эти перемены в поведении вызваны тем, что я лишился сестры. Но гарантии того, что я здоров, все равно нет.
Четыре недели назад мы встретили сумасшедшего старика, который бежал из Нью-Йорка. Он выглядел, как безумец. Он говорил, как безумец. Он трясся, как безумец. Он, очевидно, был инфицирован.
«Не идите в город, - повторял он и хлопал стеклянными глазами. - Не идите в город!».
Оливия - женщина лет тридцати пяти, - не задумываясь, всадила пулю ему в сердце. Я так пока не умею. Эта миниатюрная женщина с темными волосами и грубоватыми чертами лица - наш лидер.
В семь часов Оливия подняла всех на ноги, и мы двинулись в путь. Весь день прошёл без происшествий. Шли мы на удивление быстро - к полудню уже были далеко от места ночлега, а сейчас уже стемнело. Эта женщина превосходила всех нас по сдержанности, целеустремленности и жестокости. Уложить больного ребёнка одним выстрелом для нее - раз плюнуть: на вторую неделю дороги она пристрелила своего сына и мужа, подхвативших Капсулу.
Я всё ломаю голову: это хорошо или плохо? Хорошо - для нее, плохо - для остальных. Не знаю, всегда она была такого мнения о ценности человеческой жизни или ее изменил апокалипсис, но ее девиз: «Спасется только тот, кто достоин жить». Оливия не из тех, кто будет возвращаться за отставшими. Здесь каждый за себя, и это пришлось принять.
Внезапно на горизонте появилась фигура. Человек. Женщина. Она судорожно подергивала правой рукой. Я не мог ее разглядеть, но кажется стал догадываться с кем, а точнее с чем мы столкнулись.
- Вот черт, - тихо выругался я себе под нос.
Потом вышли еще двое, потом трое, четверо. Они выползали из ниоткуда со всех сторон, как призраки, и становились рядом друг с другом, образовывая замкнутый круг.
Я впервые почувствовал себя загнанной в ловушку овечкой.
- Черт, черт, черт!
Мертвенно-бледные лица в язвах, тела покрыты струпьями. Зрелище отвратительное. Я никогда не смогу спать спокойно.
Мы в безвыходной ситуации. Остаться - значит быть сожранными зомби, бежать -значит быть сожранными зомби. Они окружили нас, а это очень плохо.
Неожиданно Оливия открыла огонь.
Глава 2. «И мир исчез»
Хотите оценить всю масштабность катастрофы? Население Нью-Йорка совсем недавно превышало восемь миллионов человек, а сейчас нас осталось не больше четырех тысяч. При этом четверть - беженцы со всего континента.
Люди умирали один за другим - в их числе мои друзья, - а я беспокоилась о своём коте. Эйприл Янг отличалась от других во все времена: как в хороших так и в плохих смыслах.
Эйприл Янг - это я.
Когда кошачий корм заканчивался, я покидала квартиру и шла по Орлеан-Стрит к зоо-магазину. Я проделывала это один раз в две недели. Сегодня именно тот день, когда я отправилась за едой для Симбы.
Симба - это его имя. Когда он был котенком, то много кусался. «Кусаться» было его любимой игрой.
- Он укусил меня! - смеялась мама. - Какой же ты милый.
Моя мама - как и я, - очень любила животных, поэтому если её кусал малыш-котёнок, она умилялась, а не злилась.
- Совсем как львёнок.
Так Симба и получил своё имя.
Я подошла к стеклянной двери «Энимал Сапплайс». На ней висел график работы:
Пн-пт: 9:00 - 21:00 Сб: 9:00 - 20:00 Вс: 10:00 - 19:00
«Без перерывов и выходных»
Теперь это расписание ни к чему. Отныне «Энимал Сапплайс» работал круглосуточно.
Я открыла дверь и быстро юркнула внутрь. Схватила кошачий корм с витрины и запихнула в рюкзак столько, сколько он мог в себя вместить.
Единственный плюс зомби-апокалипсиса - халява.
Можешь хапать брендовую одежду, о которой когда-то мечтал. Если хочешь, можешь забрать всю продукцию «Эппл» из магазина. Платить не надо. Это бесплатно.
Только вот это все равно тебя не спасёт.
Сейчас самый спрос на еду и оружие, но точно не на халявный «Ориджин». Пока конкурентов у меня нет - вряд ли получится найти ещё одну дурочку, которая беспокоится о жизни кота во время чумы.
Я вышла на улицу с разбухшим рюкзаком за спиной. Раньше Орлеан-Стрит была довольно людной. А что теперь? Я здесь одна. Совсем одна на целой улице.