У нас обеих каштановые, немного рыжеватые на солнце, волнистые волосы в сочетании с бледной, но не слишком, кожей.
Мои глаза нашли фотографию, которую я недавно приклеила скотчем в углу зеркала.
На ней запечатлены мы с мамой и Шоном. Она была сделана на мой шестнадцатый день рождения. На ней мы все выглядим счастливыми: потоки жизненной энергии тогда хлестали из меня и моих близких, точно кровь из открытой раны. На мне моё любимое белое платье в цветочек. Накрученные на крупной плойке каштановые волосы водопадом обрамляют счастливое лицо. Я выгляжу искренней и хорошенькой, очень похожей на маму, - заметив наше поразительное сходство на этом фото, я была ужасно горда собой. Она обнимает меня за талию одной рукой, а второй гладит по голове улыбающегося Шона: в тот год у него выпадали молочные зубки, а двое верхних передних выпали как раз на мой день рождения, поэтому с зияющими дырками на их месте, выглядел он забавно.
Смогу ли я когда-нибудь снова ощутить, как свежая энергия течёт в моих венах жидким огнём?
Я спустилась ниже и принялась любоваться второй фотографией. Это ещё одна моя любимая: на ней мне четырнадцать, но я похожа на маленькую девочку с ободранными коленками, что засохли корками, заживая. Мы в парке. Я обнимаю маму и радостно улыбаюсь, а её рука покоится на моей голове.
Теперь, когда мама умерла, мир вокруг потускнел, а с меня слетели розовые очки, осколки стёкол которых угодили мне прямо в глаза.
В тот день, в тот самый последний день, она выглядела спокойной. Уверена, я более чем уверена, мама знала, что её дни сочтены.
Перед тем, как навсегда закрыть глаза, она устало улыбалась. Ей всё ещё хватало сил на это. Она была сильной женщиной. Самой сильной из всех, кого я встречала. За всё время её мук, я ни разу не застала её плачущей.
Когда её сердце остановилось, дома была только я.
Я была с ней до последнего вдоха. До самого конца держала её за руку. Рыдала, вытирая слёзы свободной рукой, моля Бога о её чудесном исцелении.
Но Господь не внял моим молитвам.
Мама смотрела на меня и улыбалась.
«Я счастлива, что ты моя дочь,» - были её последние слова.
Я глушила рвущиеся из груди рыдания, лёжа рядом с её телом на холодном полу.
«Ты просто кладезь дурацких идей,» - однажды пошутила Николетт, моя лучшая мёртвая подруга.
И действительно, самостоятельно донести тело мамы до ванной, чтобы вымыть, было глупой идеей, и дело было не в весе, - мама была стройной и легкой, а заболев, исхудала совсем, - я просто не могла спокойно находиться рядом с её телом: на полпути к ванной комнате я рухнула на пол вместе с ней и, почувствовав как в животе что-то сжалось, подтянула колени к подбородку и продолжила лить слёзы.
Когда папа и Шон вернулись домой, то обнаружили меня, скорчившейся на полу. Я тогда совсем заледенела и выглядела ничуть не лучше мамы, отчего папа с братом испугались, что я тоже умерла.
Это снилось мне каждую ночь. Каждую ночь я переживала это снова и снова. Мой самый жуткий страх пульсировал внутри, вытряхивал из сна, и я кричала. Мои пронзительные визги эхом отдавались по всей квартире и выходили даже за её пределы каждую ночь, когда холодный ужас накрывал меня с головой и с безжалостной неспешностью душил.
Меня трясло, я судорожно хваталась за белоснежные простыни, едва не захлёбывалась в собственных слезах, а мама не могла подойти ко мне и обнять. Первые дни её место занимал папа. Это было единственное время, когда он удостаивал меня объятиями и успокаивал, но и оно быстро прошло. Уже через неделю папе это, видимо, наскучило.
Теперь каждый раз когда я кричала, на мой зов приходил малыш Шон и изо всех сил старался убедить меня, свою старшую сестру, что всё в порядке.
Шло время, и кошмары стали прекращаться. Теперь они снились не так часто, но всё же снились. Остальные ночи, свободные от этого кошмара, я видела другие ужасы: зомби, гибель семьи и друзей. Сможет ли моя душа исцелиться со временем? Восстановится ли она? Засну ли я спокойно хоть раз? Доживу ли до этого знаменательного дня?
Я бросила рюкзак на пол. На этом самом месте когда-то стояла моя любимая китайская ваза, которую мама подарила на мой день рождения два года назад. Такие дорого стоят и отлично дополняют интерьер. Однако, в день смерти мамы, ваза разбилась вместе с моим сердцем, потому что я запустила ею в стену.
А потом я ещё час просидела над её осколками, оплакивая ещё и вазу.
В приступе я часто разрушала что-то очень важное, поскольку не до конца контролировала себя.