В ночь казни Сонара бойцы "Рассвета" уничтожили связь между британскими колониями на юге Китая и внешним миром. Команда удаления файла данных была успешно обработана сорок одним центром по всему миру. Девятнадцатый вычислительный центр в Гуанчжоу команду не получил и банк памяти Сонара не был стёрт.
15.
Планировщиком центра в Гуанчжоу была Итон, личная разработка Алисы Вега. После первой атаки амфибов Итон задействовала алгоритм на случай чрезвычайной ситуации. За несколько часов девятнадцатый вычислительный центр был надежно законсервирован вместе со всем содержимым. Вторая атака повредила все внешние системы наблюдения и связь со спутниками. Центр девятнадцать полностью ослеп.
Третья атака была гораздо мощнее первых двух. На этот раз "Рассвет" устроил серию взрывов в Южно-Китайском море, вызвавшую разрушительный цунами. Волны высотой в двадцать пять метров смели Гонконг и уничтожили города Шэньчжэнь, Дунгуань и Гуанджоу. Именно из-за этой трагедии поначалу возникла версия о том, что "Рассвет" мстит британской "Корпорации" за аннексию южных областей Китая. После разрушения Пекина версия о мести повстанцев отпала сама собой. А потом уже некому было строить гипотезы.
Девятнадцатый вычислительный центр ушел под воду вместе с Гуанчжоу. Долгие годы его могилой была сначала толща воды, потом песок. Так началось бесконечное ожидание шеду Итон. Планировщик девятнадцатого вычислительного центра хорошо знала свою работу и руководствовалась только логикой. Логика говорила, что надо продолжать ждать.
16.
Все мы помним, что произошло дальше. Война между корпорациями завершилась смертью обоих, а с ними и всего прежнего мира. Грянул ЭМИ, мы потеряли b2b-network, лишились электричества, а потом и самой жизни. Выжили лишь единицы и спустя тысячелетия создали новый мир на костях и руинах старого. И, о боже мой, как же оказался непохож этот мир на прежний!
17.
Жену Стора звали Джоан, и она была из тех, о ком в деревне мечтательно говорили "Тори". Стройная, изящная, с тонкими щиколотками и маленькими ступнями. Джоан была воплощением тех времён, когда женщина ещё не была пародией на человека. Её нежная кожа не переходила, как у прочих, в грязно-серый цвет, не было ни воспалённых волдырей, ни родимых пятен. Волосы у других женщин в деревне больше напоминали рыжую паклю, а голову Джоан обрамляли длинные золотые локоны. Но главным достоинством Джоан были глаза, синие, как океан и глубокие, как ночное небо.
Сейчас Стор молча смотрел в её глаза, не понимая, как так могло случиться, что ещё утром они искрились смехом, а сейчас напоминают глаза уснувшей рыбы. Джоан, его прекрасная Джоан, гордость и счастье Стора, была мертва. И как мертва! Платье разорвано в клочья и промокло от крови, дивное лицо исполосовано ножом, левая рука выгнута под неестественным углом. Признаться, с первого взгляда Стор и не признал своей жены в этой тряпичной кукле. А когда понял, что это всё-таки тело его Джоан, не смог вымолвить и слова. Так и стоял, пока не подошла маленькая Лори и не подёргала его за рукав.
- Папа, где мама?
Тут Стор завыл.
18.
Когда Стору было десять, отец показал ему, на что были способны древние, некогда безраздельно владевшие всеми землями архонтов. Он отвёл сына в подземный некрополь Баракос и провёл его по тёмным лабиринтам, слабо освещённым неоновым светом. Изумлённому взгляду Стора открылись огромные рычащие чудовища, нагнетающие воздух могучими крыльями, переплетения длинных трубок, по которым сновало сияющее нечто, мерцающие пластины, на которых, сквозь толстый слой пыли, проглядывали неведомые фигуры и символы. Впрочем, некоторые штуки были знакомы отцу Стора. Он указал Стору на ржавый остов какого-то аппарата, к которому была припаяна блестящая дощечка.
- Что ты видишь?
- Не знаю, - честно ответил Стор и тут же поправился, - Доска.
- Да нет же, дубина. Что ты видишь на доске?
- Что-то, - сказал Стор и вздохнул. Фантазия у него не была развита так, как у отца и непонятные вещи всегда ставили в тупик. Отец рассмеялся.