Ел я, стараясь соблюдать правила приличия, но не торопиться было сложно — настолько организм требовал топлива для функционирования. Да и вкусно было — за уши не оттащить. И всё же ложкой по тарелку не стучал, ни капли мимо не пролил, и даже умудрился не накрошить. Не знаю уж, присутствие Киры так повлияло, или ещё что. Врождённой интеллигентностью я не отличался, за приёмом пищи себя сдерживать всегда приходилось даже до Песца, что уж про последние три года говорить. Покончив с обедом, откинулся на подушку и блаженно прикрыл глаза. Жизнь, как говорится, налаживалась.
— Вот медикаменты, — вернул меня мелодичный голос Киры в реальность.
Настала моя очередь смутиться. Не для того ведь медсестра осталась рядом со мной, чтобы унести поднос. Я пробормотал слова благодарности, принял из рук Киры стакан и горсть таблеток, закинул в пасть сразу все и тут же проглотил вместе с добрым глотком воды.
— Сколько я уже здесь? — наконец-то смог задать я один из волновавших меня вопросов.
— Сутки.
Услышав такой ответ, я недовольно скривился. Впрочем, могло ведь быть и хуже. Кира же продолжала говорить:
— После боя у развилки всех раненых сюда эвакуировали. Штатный сотрудник с проникающим ранением, вы с че-эм-тэ и с разными повреждениями трое ваших друзей, — медсестра, поймав мой беспокойный взгляд, успокаивающе кивнула. — Все живы, не волнуйтесь. И даже почти все отделались легче вас. Тот, кто назвался Садко, в хирургии с переломом ноги и незначительными осколочными ранениями. Кэп только с лёгкими осколочными. Ну а Лёд отделался лёгкой контузией.
— Насколько лёгкой? — поинтересовался я судьбой товарища.
— Без потери сознания, — ответила Кира. — Но его, в отличие от вас, тошнило.
С последними словами она позволила себе лёгкую улыбку. Я улыбнулся в ответ и благодарно кивнул. Мдя, нашей группе относительно повезло. Впрочем, все живы, а это главное.
— Если больше вопросов нет, — сказала Кира, — я пойду. Работать надо.
— Благодарю, — кивнув, отозвался я. — Не имеется.
— Выздоравливайте.
Ну вот и всё. Дверь в палату закрылась. А чего, в принципе, ты ожидал. Человек на работе, ты в отделении не один больной, других обойти тоже требуется. С этой мыслью я сполз по кровати из полусидячего положения, поворочался немного и закрыл глаза. После плотного обеда и, вероятно, медикаментов потянуло в сон. Может, и состояние наложилось. При черепно-мозговых травмах, насколько я до нынешнего момента знал только в теории, сонливость — один из симптомов. И при столь приятных обстоятельствах, как вкусная еда и удобная постель, довольно неплохой, надо сказать. С этими мыслями я и уснул.
Очень давно ничего не снилось. Или просто я не запоминал свои сны. Довелось однажды прочитать статью, которая уверяла, что сны человек видит всегда, когда спит. Если освещённая в той заметке гипотеза верна, то второе. Но я об этом предпочитал не задумываться, особенно спросонья. Сладко потянувшись, я открыл глаза. За окном было уже сумеречно. У окна, разместившись на стуле, сидел Гром. С отчего-то довольной улыбкой рассмотрев моё выражение лица, здоровяк почесал блестевшую в свете люминесцентных ламп лысину и произнёс:
— Ну здоро́во, рысёнок. Удивлён видеть?
Так, вроде стала понятна причина хорошего настроения командира заставы. Любишь, значит, произвести впечатление. Ну что сказать, ничего плохого в этом не вижу. Я уселся и сунул ноги в тапки.
— Здравия желаю, товарищ командир, — вернув улыбку, отозвался я. — Какой ещё Рысёнок? Я Пёс. Или столько новичков уже через анкетирование пропущено, что данные путаются?
— Тебя с кем перепутаешь, как же. Ты своими стараниями нам такую охрененную услугу оказал — закачаешься. Уже сутки, как от нашей заставы до самого верха только и разговоров, что о тебе.