— Похоже, оптимальный маршрут проложен, — сплюнув на землю, сказал снайпер и в сердцах хлопнул ладонью по броне.
— А чем ты недоволен? — поинтересовался я у товарища.
— Не знаешь ты майора, Щен, — ответил он, вздохнув. Я так и не понял, искренне, или всё же не до конца — усмешка в этом вздохе слышалась. Сделав пару затяжек, Призрак продолжил: — В его понимании оптимальный маршрут — это проехаться по всем известным точкам, занятым врагом, вырезав по пути всё живое. Эти, — тут он махнул рукой в сторону реки, через которую броневик отбуксировал всех пленных кроме командира, — ещё везунчики. Остальным — хана.
— С преступностью надо бороться, — пожав плечами, осторожно заметил я, на что Призрак тут же ответил:
— Никто не спорит, но патроны и личное время жалко, — и тут же, хлопнув меня по плечу, расхохотался.
Снова рёв дизеля и мерное покачивание — амортизаторы могучего броневика настолько хороши, что ощущаются только совсем уж крупные неровности дорожного полотна. Мы опять в пути. Как и предрекал Призрак — с несколькими крюками. Крамаренко действительно отдал приказ уничтожить все опорные пункты банды в зоне досягаемости, не отклоняясь чрезмерно с маршрута. Объекта было всего четыре, защита, как заверял пленный и показала съёмка камерами беспилотников, в основном слабее укреплений на переправе. На мой, казалось поначалу, вполне резонный довод, что после разгрома, учинённого нами первому «укрепрайону», враг проявит куда бо́льшую бдительность, а то и усилит свои позиции, Лис ответил, что РЭБ[2] не дремлет, и каждая новая атака будет для бандитов внезапной. Да, а наличие у нас глушилок я и не предположил, позор мне. Конечно, от меня осведомлённости в таком деле, как оснащённость группы спецтехникой, и ему подобных не требовалась, но кровь своё берёт, хэ-хэ. Отец до крупномасштабных мировых перемен служил в уголовном розыске, прадед по отцовской же линии тоже. Привычка знать как можно больше обо всём происходящем — это у меня наследственное.
Блокпост на дороге, уходящей куда-то на периферию, смели походя, даже не замедляя движения. Головной БТР обстрелял баррикады из пушек, снёс стрелу откатного шлагбаума, открывая дорогу колонне, и помчал куда-то дальше, сея панику среди пытающихся сбежать людей и отстреливая их из пулемётов. Оставшихся на блокпосте приласкали свинцовым градом въехавшие на охраняемую дорогу броневики. Задействовать живую силу для зачистки объекта не пришлось — весь гарнизон прекратил своё существование менее чем за минуту. Следующей целью был своеобразный форт: бетонные и бревенчатые стены, стальные ворота, всё это архитектурное недоумение перекрывало единственное поблизости шоссе. Остальные дороги были на большом протяжении погребены завалами из стройматериалов и автомобильных остовов, вынуждая любого, кто решился бы передвигаться в этом районе, проезжать через подконтрольную банде крепость, оставляя часть своего имущества в качестве платы за проезд.
Не знаю, как долго такая ситуация здесь держалась, но сегодня она закончилась. На таран многотонным бронетранспортёром ворота рассчитаны не были. Ворвавшись со слабо контролируемого тыла (ну кто бы в здравом уме рискнул идти дорогой, едва ли не напрямик проложенной от базы бандитов!) во внутренний двор форта, БТР с двумя автомобилями в качестве поддержки учинил внутри ад и хаос. Пленных брать мы не собирались, но ни один из бандитов даже не успел предпринять попытку сдаться — слишком внезапной для них оказалась наша атака.
— Командир, — с притворным недовольством пробурчал Ганс, едва разорённая крепостица (крепостью это недоразумение язык не поворачивался назвать) осталась позади колонны, — а нам когда пострелять дадут?
— На заводе, — отозвался Лис. — Нечего на высадку-посадку время тратить.
— Ганс, — вклинился в разговор Призрак, — угомонись, тебе ж уши складывать и так некуда.
— О! — воскликнул Ганс, переключая внимание на своего вечного оппонента. — А про эту традицию я совсем забыл! Вот как можно было вообще, а?!
— Счёт обнуляется, — сказал снайпер и расхохотался.
Ганс состроил максимально зверское выражение лица, какое только мог при всей своей природной доброжелательности выдать. Разумеется, внешность с поведением бывают обманчивы, это я никогда не забывал, да и в бою пулемётчик показал себя настоящей машиной смерти — не ведающей жалости и сострадания к врагу, — но образ кровожадного берсерка, каким он сейчас пытался показаться, выглядел абсолютно наигранным.